Пле(мя)нница (СИ)

Нет, совсем не рано. На часах уже почти десять. Не сплю уже давно, больше часа. И так же давно уже должен быть на работе. Но не смог уйти. После обеда Алина едет домой, поэтому, зная о вынужденной разлуке, хочу побыть с ней как можно дольше.

— Позже поеду, — мягко целую её в лоб, закрытые глаза. Совершенно четко понимаю, что никогда прежде, ни к кому прежде не испытывал того, что ощущаю сейчас по отношению к племяннице. Огромное море любви и нежности колышется в груди. Руки сами собой, словно обручи, обхватывают девушку крепче.

— Вчера приехал раньше, сегодня поедешь позже. Я тебя не узнаю, — со смешком говорит она.

Вижу, как Алина сейчас счастлива. Конечно. Она не глупая, понимает, что я всей душой стремлюсь быть с ней. Именно поэтому так и веду себя. Кто-то сказал бы, что нельзя так демонстрировать свои чувства. Возможно, даже я сам мог бы такое заявить ещё пару месяцев назад. Но не сейчас. Сейчас мне совершенно не хочется скрывать своих истинных чувств. Я не хочу рисоваться, строить из себя брутала, плевавшего на всех с высокой колокольни. Может, рядом с кем-то иным я бы себя именно так и вел. Но только не с Алиной. Перед этой девочкой я слаб. И я не стесняюсь этой слабости. Иногда в умении признать свою слабость и кроется истинная сила и мужество.

— Хочешь я отвезу тебя домой? — вожу ладонями по спрятанному под одеялом соблазнительному телу. Мне даже не надо видеть его, чтобы ясно представить, где находится на нем каждая из многочисленных родинок, где спрятался шрам, оставшийся после неудачного падения Алины с велосипеда, когда ей было восемь лет, где залег шрам чуть побольше, тот, который тоже стал результатом неудачного падения, на этот раз, правда, с дерева.

— Зачем тебе мотаться туда-сюда? — пальцы её левой руки скользят по моим волосам. Не помню, чтобы ещё кто-то так гладил меня по голове. Ну, кроме мамы, конечно.

— А зачем тебе задавать столько вопросов? — сжимаю её сильнее.

Алина начинает вырываться, визжать. Как же она мне нравится такой: живой, открытой, энергичной, когда не прячется в свою раковину, не боится быть смешной. В начале нашего знакомства я бы посмел предположить, что она физически не может быть такой. Ошибался. Но насколько же приятно сейчас признавать эту ошибку.

— Лучше поезжай на работу. Успокой Ваню, — вспоминает Алина. — Надеюсь, он за ночь не сошел с ума.

— Если только от понимания того, что ты никогда не станешь его.

Вспоминаю события вчерашнего вечера. Бероев, конечно, офигел, когда понял, что происходит. Он пялился на нас с Алиной так долго, что мне даже захотелось подойти, ткнуть в него пальцем, дабы убедиться, что он не превратился в изваяние.

— Я серьезно, — перестает дурачиться Алина. — Он был в шоке.

— Нам какая разница, где и в чем он был? — смеюсь и успокаивающими движениями вожу ладонями по спине девушки. Хотя не уверен, что движения совсем уж успокаивающие. Лично я начинаю возбуждаться от этого. Опускаю ладони ниже, начинаю мять сочные ягодицы. — Ему придется принять это. И зная Ваню уже много лет, поверь, он быстро сможет перешагнуть через это. Он, как и я, не склонен жертвовать собственным счастьем в угоду обществу. Он поймет нас.

— Надеюсь. Хотя, судя по тому, как быстро он ретировался, мне кажется, что он прямиком отправился в клинику психологической помощи.

— Не преувеличивай. Просто он понял, что не знает, как себя вести теперь. Нужно дать ему чуть времени для того, чтобы он свыкнулся с тем, что мы с тобой пара.

— Неразлучная пара? — на полном серьезе спрашивает Алина. Смотрит с каким-то неожиданным отчаянием, словно от того, что я сейчас скажу, действительно будет зависеть наша дальнейшая судьба.

— Неразлучная, — так же серьезно отвечаю я. — Правда, не считая некоторых выходных, когда ты будешь уезжать домой, — пытаюсь улыбаться, хотя на душе вдруг тоже становится тревожно. — Ну, и на время работы нам всё-таки тоже придется расставаться, — продолжаю разглагольствовать шутливо.

— Это я как-нибудь переживу, — она утыкается носом мне в ухо. Слышу её шумное дыхание.

— Алин, ты боишься? — угадываю её настроение. — Ты не уверена в том, что хочешь рассказать матери?

— Нет, — спешит она убедить меня в обратном. — Я точно сегодня же расскажу ей всё. Но ты прав в том, что я боюсь.

— Когда будешь рассказывать, просто представляй, что я рядом и обнимаю тебя точно так же, как сейчас.

— Я всегда представляю, что ты рядом, — признается она. — Когда мне хорошо. И когда плохо.

— Так и есть. Так и будет. И когда хорошо. И когда плохо. Я буду рядом.

Алина

Как только я оказываюсь дома, у меня сразу же возникает неуловимое ощущение того, что что-то не так. Не знаю, что служит тому причиной. То, как смотрит на меня мама, или как непривычно она молчалива, или то, что, как только я начинаю раздеваться, сестра, наоборот, быстро начинает собираться куда-то, украдкой при этом поглядывая на хмурую родительницу.