Плеяды – созвездие надежды

«Уж не грядет ли в степь какая-нибудь беда? – с опасением размышлял Тайлан. – звери просто так, без причины не покидают верховья, не ищут укрытия в зарослях!»

Тайлан издалека узнал внезапно объявившихся гостей, но с места не стронулся. Он был удивлен, пытался догадываться, с чем же они пожаловали к нему.

Спустившись с холма на равнину, всадник остановился, потом спешился. Его примеру последовали остальные.

- Абулхаир! – тихонько, словно сам себе, шепнул Тайлан. Мальчик недоверчиво глянул на отца.

Абулхаир отдал повод коня слуге и, поманив за собой Мырзатая, направился к полю. Тайлан нагнулся к сыну:

- Беги, встречай своего нареченного отца!

Смуглый мальчишка послушно двинулся вперед, к гостям, но поминутно оглядывался на отца, будто призывал его не отставать, не оставлять его наедине с ханом.

Тайлан и Абулхаир-хан приближались друг к другу, широко улыбаясь.

«Парнишка пошел в мать, такое же большеглазый, с таким же прямым носом. ладный сын у Тайлана», - Абулхаир потрепал мальчика по голове.

- Совсем джигитом стал, вон какой вымахал! – оживленно произнес хан.

Мальчик смущенно потупился.

- Слава всевышнему, что хоть узнал его! – с радостью воскликнул Тайлан.

- Недаром говорят: человек понимает, как стареет, глядя на своих детей, - улыбнулся Абулхаир и раскрыл объятия Тайлану.

Тайлану было стыдно и неловко за свою поношенную будничную одежду. Не так надо бы встречать хана. Он преодолел смущение и бросился к хану. Они направились рука об руку к юрте, одиноко темневшей вдали.

Когда-то юрта была шестикрылой белой красавицей. Теперь же свалялся, пропылился насквозь ее белый войлок, будто покрылся от старости паршой. Жена Тайлана не осмелилась подойти к гости и приветствовала его низким поклоном: Абулхаир хоть и курдас – ровесник и друг ее мужа, да ханских кровей.

Молодые джигиты приволокли к юрте тушу жирного куланенка.

- С охоты возвращаемся, - пояснил Мырзатай, - хан дарует твоему сыну свою добычу!

Абулхаир прошествовал на почетное место. Убранство юрты свидетельствовало о том, что ее хозяин не копил добра, не гнался за достатком. Вывели краски на остове юрты, на предметах и вещах из дерева. Циновки из чия поредели, пообтрепались кошмы и коврики. У входа была подвешена торба с творогом, из которой в подставленную посуду лениво падали капли. В юрте было душно от застоявшегося воздуха.

- Наверное, пить хотите? – бросился Тайлан к бурдюку с кумысом. Он суетился, волновался, движение его были нервными. Жена Тайлана от неожиданности не знала, за что браться. На лице ее отражались смятение, растерянность и радость.

- Готовь циновку для барана, - бросил ей через плечо Тайлан.

- Тайлан-ага, давайте я помешаю кумыс, подсоблю вам, - предложил Мырзатай.

Тайлан вышел из юрты и вернулся с крупным валухом, который упирался, никак не хотел идти, будто чуял, какая участь ждет его.

- Повелитель, это дар вам от вашего нареченного сына. Благословите!

Абулхаир опустился на колени и раскрыл ладони:

- Пусть всевышнему будет угодно ваше приношение. Да примет он его! Да пошлет он долгую жизнь вашему сыну! Пусть мальчик станет богатым, влиятельным среди людей! Аллах акбар! – от всей души вымолвил хан. Он провел ладонями по лицу, и все, кто был в юрте, повторили жест хана.

Тайлан оттащил валуха подальше от юрты, вслед за ним отправился Мырзатай. послышались голоса, какая- то возня; мужчины готовились резать валуха.

Абулхаир сидел на торе, прямой, как тополь, время от времени бросал осторожные взгляды на смуглого мальчика. Тот застыл в сторонке, в его позе были и скромность, и достоинство, и готовность вскочить по первому слову.

«Как же мы тогда назвали сорванца? – силился вспомнить хан. – Как же? Вот незадача, вылетело из головы!»

- Сразу видать, валух полазил на камнях! Вон какие у него истертые копыта! - донесся до ушей Абулхаира голос Мырзатая.

Хан встрепенулся: «Слава богу, вспомнил! Туяк – «копыто» - вот как зовут мальчика! Мырзатай кстати произнес это словечко!.. Как однако, летит время! В ту пору еще был жив аксакал Матэ!..»

Как и нынче, Абулхаир возвращался с охоты на кланов и завернул по приглашению Тайлана в аул Матэ, в дом отца. Так же одиноко белела у родника юрта, только родник тот был на северном склоне Каратау. Свита Абулхаира была куда многочисленней, чем сегодня. Он оставил ее поодаль. К юрте пошли Букенбай, Есет, Абулхаир и Тайлан.

Старик Матэ обнял Абулхаира на пороге и вдруг смахнул слезу, всхлипнул.

- Что случилось, отец? – в тревоге бросился к отцу Тайлан.

- Схватки у снохи, не знаю, что делать…

- Как не знаете? Наши предки, привычные к одинокой жизни в безлюдной степи – начал было Абулхаир, но прикусил язык. – Что же мы стоим, зря теряем время? В юрте стонала женщина. Вцепившись руками в веревку, протянутую на особый манер, специально для родов, она корчилась от боли. Заметив рядом чужих мужчин, она испугалась, вскрикнула, и через минуту юрта огласилась долгожданным «уа-уа!»

Мужчины растерялись, засмущались, и лишь решительный Букенбай поддержал валившуюся на бок женщину.