Плейбой

Слово, казалось, постоянно преследовало ее, насмехаясь над ней. До приезда сюда Кендалл считала себя скорее одиночкой, чем человеком, обремененным какими бы то ни было узами, прежде всего семейными. Все, включая Ханну, оставались где-то на периферии ее жизни, за что теперь им вдвоем приходится расплачиваться.

Но вот Перл и Элдин, с которыми она едва знакома, принимают близко к сердцу ее заботы, считают членом своей семьи, потому что неравнодушны к ней. Так же как Райна Чандлер, Шарлотта с Романом, как Бет… Список таких людей можно было продолжать и дальше. А она? Как она относится к ним?

Кендалл вытерла слезы. Она даже не заметила, что плачет. Глядя на пирожные, Кендалл подумала о пожилой парочке. Ну разве могла она потребовать, чтобы они переехали из большого дома в гостевой, заявив, что надумала продавать его?

А как она могла так бесцеремонно объявить сестре, что увозит ее из Йоркшир-Фоллза? А как обошлась с Риком, слова которого она просто пропустила мимо ушей? «Я люблю тебя», — сказал он ей тогда. Она же взяла и ушла. Кендалл вздрогнула, несмотря на жару, и только сейчас сообразила, что так и стоит на крыльце.

Со вздохом она подняла тарелку и направилась к дверям. Хэппи стрелой пронесся через весь дом, чтобы встретить ее. Виляя хвостом, он встал на задние лапы и положил передние ей на плечи, чуть не выбив тарелку с пирожными из рук.

— Сидеть!

Строгость подействовала. Пес уселся у ее ног, подметая пол хвостом. «Ну хоть кто-то рад видеть меня сегодня». Оставив вещи в кухне на столе, Кендалл наконец обратила внимание на собаку. Пес в знак благодарности стал ее лизать. Его бешеный напор выдержать можно было с трудом.

Хэппи любил ее просто так, за то, что она есть. И в ответ требовал только одного — чтобы она тоже любила его. Хотя до вчерашнего вечера пес даже не знал о ее существовании, он сразу поверил, что Кендалл обеспечит ему безопасную гавань и полюбит его.

И она оправдает его доверие. Но тогда почему бы ей самой не довериться таким же вот образом? Кендалл подошла к окну. Хэппи потрусил за ней. Из окна она оглядела сад позади дома, раскинувшуюся зеленую лужайку и деревья, которые помнила с детства. Ей вспомнились чаепития у тети Кристал. Гостями на них были чучела зверушек. Это сейчас Кендалл понимала, что тетка использовала их в качестве груза, прижимающего скатерть, чтобы ее не сдувало ветром. Но тогда ей это было не важно. Зверушки пили чай, молчали, когда она их спрашивала, и не прерывали ее рассказов.

Кендалл улыбнулась своим воспоминаниям. Лишь они приносили чувство покоя. Она обняла пса. С воспоминаниями родился ответ на возникший было вопрос. Так же бездумно, как Хэппи, Кендалл никому не могла бы довериться. Она же человеческое существо. У нее есть память о хорошем и о плохом, которая и сформировала ее как личность. Личность никчемную и недоверчивую, с грустью подумала она.

Даже Рик, жестоко обжегшийся когда-то, открыл ей свое сердце. А она разрушила любовь и уважение, которые он проявлял к ней.

«Ты не способна измениться, не в силах побороть свои страхи, — сказал он. — И ты меня разочаровала».

Его слова были как удар под дых. Они были такими же беспощадными, как слова тети Кристал, когда она сказала Кендалл, что та не может остаться в Йоркшир-Фоллзе. Таким же беспощадным был и второй отъезд родителей, когда они отправили Ханну в интернат и уехали сами, вновь оказавшись вне досягаемости. Кендалл обхватила себя руками, пытаясь преодолеть боль памяти.

Рик прав. Она не может никому поверить, потому что не в силах справиться со своими страхами. Ей не хотелось ворошить прошлое, но теперь этого не избежать. Потому что она уже потеряла Рика, вот-вот потеряет Ханну, и, главное, Кендалл со всей очевидностью поняла, возможно, слишком поздно, что ей не хочется оставаться в одиночестве.

Вот ведь ирония судьбы! Оказывается, она все время убегала от той жизни, о которой втайне мечтала. Эта мысль пронеслась у Кендалл в голове как выстрел. Маленькая девочка, которая любила чайные церемонии, подсознательно мечтала о собственной семье. О людях, которые полюбят ее. О людях, которым она доверит себя, чтобы быть с ними и в радости, и в горе.

Но так как ни родители, ни тетя Кристал не стали для нее такими людьми в годы ее формирования, Кендалл закрылась, чтобы больше не переживать, не разочаровываться и не испытывать боли. После второго отъезда родителей, когда ей было уже восемнадцать, Кендалл убедила себя, что она и родители настолько далеки друг от друга, что ей все равно, где они обретаются и чем занимаются. Но она лгала себе. Сейчас это стало ей понятно.

Любое расставание с родителями, независимо от возраста ребенка, — тяжкое переживание. Своих Кендалл теряла дважды. Оба раза из-за того, что они предпочли путешествия жизни с детьми. Это оказало опустошающее воздействие на психику Кендалл. Она словно высохла внутри. Просто удивительно, как Рику удалось достучаться до нее.