Племена Гора

Я про себя улыбнулся. Она посмела осквернить своими губами имя господина. Какими бы они ни были красивыми, это всего-навсего губы недостойной рабыни. Как правило, девушкам запрещают произносить имена их хозяев. К нему обращаются исключительно «господин» или «мой господин». Если Хассан выживет, он наверняка накажет невольницу за эту ошибку. Иногда девушкам разрешается произносить имя хозяина, но в этом случае оно должно сопровождаться титул ом, как, например: «Хассан, господин мой». Между тем Хассан не был настолько либеральным, чтобы позволить невольнице марать свое имя. Так что, если ему суждено будет уцелеть, девчонку примерно отходят плетью за неслыханную дерзость.

Хассан поднял руку. Склонив голову, он следил за происходящим на улице. Я слышал, как мимо проносились всадники. Рука разбойника упала вниз.

— Вперед! — крикнул я.

Засовы вылетели из пазов, ворота распахнулись, с голов животных посрывали бурнусы, кайилы бросились прочь с горящего двора на освещенную пламенем улицу.

Со всех сторон доносились крики.

Спустя несколько мгновений разбойники скрылись в конце улицы.

— Там два оседланных кайила! — крикнул я Хассану. — Скорее!

— Бери одного и спасайся! — прокричал он в ответ. — Время еще есть! Давай!

Вместо этого я подбежал к его краю крыши.

— А ты? — спросил я.

— Беги! — прошипел он. — Подожди!

Внизу в развевающихся малиново-желтых бурнусах скакали одиннадцать всадников.

— Тарна! — доносилось до нас. — Тарна!

Всадники натянули поводья почти под самой крышей. Позади них были еще люди.

— Тарна! — кричали снизу.

Главарь нападавших в синем с малиновым бурнусе поднялся в стременах, осматривая резню. Командиры отрядов докладывали ему о ходе операции, получали приказы и немедленно отправлялись их выполнять. Главарь оказался грациозным и стройным человеком. В руке он сжимал ятаган.

— Колодцы? — спросил кто-то.

— Засыпать, — распорядился главарь.

Он тронул кайила, за ним потянулась туча всадников. Бурнус главаря развевался на ветру, зловеще изогнутый ятаган сверкал в зареве пожаров.

Только теперь я разглядел, что главарь — женщина.

— Рубите пальмы и жгите дома! — распорядилась она.

— Есть, Тарна! — отвечали командиры и скакали к своим отрядам.

Девушка огляделась, затем развернула кайила в сторону касбаха. Рядом с ней скакали десять всадников, остальные держались чуть поодаль.

— Бери кайила и уходи, — сказал Хассан.

Крыша уже раскалилась, под нами горела гостиница, справа сквозь перекрытия пробивались языки пламени.

— А ты? — спросил я.

— Мне очень интересно повидать хоть одного кавара.

— Я остаюсь с тобой, — сказал я.

— Спасайся, — приказал он.

— Я остаюсь.

— Мы даже не разделили соль.

— Я остаюсь с тобой.

Хассан долго и пристально смотрел на меня. Затем закатал правый рукав, и я прижался губами к его запястью, ощущая под языком соленый пот. После этого я протянул ему правую руку, и он прикоснулся губами и языком к моему запястью.

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил он.

— Понимаю.

— Пошли. Нам предстоит много дел, брат мой.

Хассан и я спрыгнули с уже пылающей крыши во дворик. Там, в дыму, мотали укутанными в одеяла головами два оседланных и стреноженных кайила. Мы под уздцы вывели их со двора и лишь на улице сдернули с морд чехлы. На тротуаре у противоположного здания лежал труп гостиничного мальчика. По горианскому времени было уже больше восьми анов. Часы так и не перевернули. Позади нас обрушилась крыша гостиницы. Издалека доносились отчаянные вопли. Мы ехали по улицам горящего оазиса. Дважды пришлось обогнуть группы дерущихся людей. Один раз мимо нас пробежали четверо воинов-ташидов.

В конце длинной улицы мы увидели бьющихся всадников. Около десяти ташидов налетели на главаря разбойников. Толпы вооруженных копьями людей на кайилах пытались оттеснить их в сторону. В конце концов ташиды обратились в бегство, за ними понеслась охрана главаря в малиновых и желтых бурнусах. Тарна, предводительница разбойников, поднялась в стременах и, размахивая ятаганом, подгоняла своих воинов.

— Вы кто? — неожиданно крикнул кто-то.

Мы резко обернулись.

— Аретайские едины! — завопил всадник и направил на нас кайила. Наши кайилы приняли удар на себя. Животные ревели, хрипели и не позволяли нанести удар. Издав яростный крик, неизвестный ускакал в темноту. Это было весьма своевременное решение. Против меня и Хассана он бы долго не продержался.

— Мы его потеряли, — сказал я.

— Найдутся другие, — успокоил меня Хассан.

Спустя несколько минут перед нами оказалась высокая толстая стена из красной глины. Перед ней застыли шестеро всадников. У самой стены, прижавшись животами и подбородками к красной глине, стояли с высоко поднятыми руками четыре обнаженные девушки. Четверо всадников выставили ятаганы, уперев лезвия в спины несчастным.

Двое, с ятаганами в ножнах, готовились заковать девушек в цепи. Один доставал наручники, второй разматывал длинную цепь с ошейниками.

— Тал, — поприветствовал их Хассан.