Племенные войны

Полковник Вудс посмеивался по этому поводу: с помощью трилистника Святой Патрик объяснял принцип Святой троицы — «Так же как три листа могут расти от одного стебля, так и Господь может быть един в трех лицах». Святой Патрик — покровитель Ирландии. Эмблема работала на версию схожести борющихся за свободу народов — ирландцев и карел. Как и ирландские солдаты, карелы, «казалось, становились только спокойнее, когда ситуация ухудшалась».

Из личного состава бывшего Карельского полка потом был сформирован Карельский добровольческий батальон, который после так же был расформирован. К мнению полковника Филипа Вудса никто не прислушался. Нельзя, оказывается, формировать войска из карел.

На прощанье ирландец произнес речь перед строем:

— Один умный человек сказал, что во время войны немцы прекрасно умеют две вещи: цепляться за твое горло или валяться у тебя под ногами (У. Черчилль). Мы — не немцы, мы не настолько дисциплинированы, поэтому в отношении нас, ирландцев и карел, пусть работает только первая часть афоризма. Хватать за горло мы умеем, будь здоров!

Вот они-то, бывшие солдаты и унтер-офицеры национального полка, собрались в Ухте. Вот они-то и сформировали временное карельское правительство. Вот их-то одинаково ненавидели кремлевские мыслители во главе с Вовой Лениным, и буржуазно-демократические финны с лидером Маннергеймом, и Белое Движение, кому только не подчинявшееся.

Новообразованная Ухтинская республика не была признана в мире, разве что финский президент Свинхувуд взбрыкнул вопреки рекомендациям Таннера и Маннергейма и сказал: «Мы вас признаем, пацаны, только вы проситесь в состав Великой Финляндии». Но это было не совсем то, к чему так стремились «ухтинцы». Новая страна со старейшими традициями никак не вписывалась в политическую карту мира разделенную по степени величия вновь переписанной Историей, как таковой. Стало быть, Ухтинская Республика была обречена.

Свободный человек, как его создал Господь, не может жить в государстве, но любое государство не может допустить, чтобы где-то жил свободный человек. Когда-то библейский Саул был государством, он гонялся за свободным человеком Давидом. Давид добегался до того, что сам стал государством и подчинил себе всех свободных, кого нашел, да и саму Библию тоже подчинил.

Карелия в то время была неспокойна. 6 финский полк, впрочем, это беспокойство не замечал: служба, служба, еще раз служба. Можно было одичать, позабыв, что где-то жизнь, где-то рестораны и катки для катания на коньках. Тойво получил командировку в Питер по какой-то казенной надобности, мигом собрался — и, стремглав забравшись на третью полку плацкартного вагона, поехал в северную столицу.

Среди заснеженных полей и лесов лежала заснеженная страна. Война, словно Россию кто-то раскручивал вокруг центра, откатывалась к Сибири и Черному морю. Ни гений Каппеля, ни массовость Деникина, не враждебность всего мира не способствовали тому, чтобы разбежались из Российской державы еврейские глашатаи Революции, латышские палачи, чешские пособники — да все, кто замутил без малого три года назад всю эту неразбериху. Правящая верхушка Советской России, конечно, все пути отхода подготовила: паспорта, ценности, места назначения. Латыши об этом даже не думали, чехи, вообще, не думали ни о чем. А финны, красные финны, терлись возле Питера и были постоянно в боевой готовности.

Тойво прибыл на Путиловский вокзал и подивился, как город изменился за те девять месяцев, что его здесь не было. Понятно, что разруха, но непонятно, почему такая разруха! Все население резко разделилось на две группы: малоимущие и многоимущие. Среднеимущих не было.

В бывших казармах Павловского полка финские красногвардейцы спали на досках, уложенных прямо на цементные полы. Их бедственное положение не вызывало ничего, кроме чувства недоумения: что, черт побери, произошло? Куда кровати-то подевались?

Антикайнен добрался до Каменноостровского проспекта, где, напротив, вроде бы ничего не изменилось. Те же сытые рожи, те же надменные консьержи, те же привычки — автомобильный парк, обеды из ресторанов, танцы до упаду.

В комнате, где жил Акку Пааси, теперь не жил никто. Вернее, жил там какой-то дворник с домочадцами, но ни Лиисы, ни ее соседа не было. Оказалось, что Саволайнен, многообещающая секретарша с красными губами, обещания свои оправдала: теперь она жила наверху вместе с ответственным партийным работником Коминтерна. А Пааси был изгнан, как незаконный жилец и теперь обитал все в тех же бывших казармах.

Куусинен так и не вернулся, но переправил для Антикайнена несколько запечатанных сургучом писем. Все они были от Лотты.