Племя

— Да, — выдавил из себя Шон, вздохнув и на секунду задумавшись вновь. — Правда вряд ли я теперь получу ее.

— А о чем у вас шла речь? Я только сейчас о вашем договоре узнал.

Родригес очень кратко пересказал цель своей поездки и протянул письмо со стихом. Как и ожидалось, Язычник пожал плечами, приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, но быстро передумал, покашливая от неловкости.

— Ну походи у нас тут, поспрашивай, может, кто знает что.

— Мало верится, что кому-то сейчас есть дело до непонятного иностранца со своими письмами.

— Скоро все успокоятся, — потоптался ногами на одном месте Владимир и после очередного глубокого вздоха закончил свою речь. — Поступай, как считаешь нужным.

Охотник развернулся и медленно, задрав голову вверх, побрел к себе в палатку.

Из рассказов солдат Шон узнал много фактов о деревне: все поселение разделено на три территории, охраняемые высокими деревянными вышками и сторожами, вооруженными луком и охотничьим ножом. Без охраны оставалась только одна область — так называемые "истоки". Когда выжившие только основали эту деревню, возвели мощные стены, этот регион был для них главным, здесь располагалось все: жилища, склады, парковки техники, которую тогда активно использовали, пока топливо не стало проблемным ресурсом. Теперь же это брошенная земля. Большинство домов разобрали на доски, вывезли мебель, оставив только два здания.

Одна живая душа — Шон. Обессиленный и разочарованный. Бессмысленно оглядывался на брошенную технику, высматривая что-то необычное, то, с чем за пять лет жизни в России еще не сталкивался.

Два оставшихся региона — Новоземелье и Оружейное. Первое — основное место жительства всех выживших. Именно там расставлены палатки, то и дело открываются и закрываются громадные ворота, беззаботно бегают дети. Оружейное расположено севернее Новоземелья. Там проходят тренировки солдат, обучение новобранцев. Порой там гремят, разносятся по всему поселению выстрелы винтовок. Слышен марш бегущих охотников, крики приказов.

Слегка сероватый дымок от медленно тлеющей папиросы поднимался вверх. Старик опустил свернутую в трубку бумажку и выдохнул густое облако пара, после слегка прокашлялся и осипшим голосом начал:

— Я так понимаю, ты уже всех тут расспросил, — прохрипел седой мужчина.

И в самом деле, Шон опросил почти всех, кто попадался ему на глаза. Некоторые, прочитав стих, недоверчиво косились на Родригеса, принимая его за сумасшедшего. Даже тот странный охотник, с которым они шли на медведя, подходил к опрошенным Шоном людям и сочинял истории про “сбежавшего психа-американца с Новожарковки”. Разумеется, большинство скептически относились к бредням старого конспиролога, но бывали и те, кого эти сказки заставили всерьез задуматься.

Один из опрошенных посоветовал Шону спросить некого Философа. Родригес сразу понял, что речь идет об одиноко сидевшем на стуле возле вышки старике. Что-что, а прозвища здесь подбирать умели.

Теперь Шон стоит перед ним. Худощавая, костлявая фигура, седые редкие волосы, пару тонких гладких шрамов на лице. Он медленно перебирал в руках старую газету с открытым кроссвордом, держа дрожащими руками коротенький карандаш. Стоило Родригесу только приблизиться к нему, как старик сразу же отложил свои дела в сторону и, не дожидаясь речи Шона, сам заговорил о том, что от него хотят услышать, потягивая горький аромат табака.

— Теперь до меня очередь дошла. Ну что ж, давай твою бумажку проклятую, — плюнул Философ. — Понавыдумывают черт-те что!

Мужчина продолжительно мычал, порой нашептывая фрагменты стихотворения, причмокивая сигаретой. Затем снова прокашлялся, протянул письмо обратно и задумчиво, закатив глаза и облокотившись головой на спинку стула, тихо, так, что слышал его только стоящий в метре от него Шон, бормотал какую-то молитву. Через минуту старик вновь поднял голову и молча хлопал глазами, уставив два крохотных белка на Родригеса.

— Ну так что? — не выдержал Шон.

— Что “что”? — заглатывая воздух забубнил Философ. — Мне-то откуда знать?

“Приплыли” — раздраженно и отчаянно прозвучал голос в голове. Шон еле слышно цокнул, на секунду отвернув голову в сторону и нервно дрогнул рукой.

— Да что ты тут пристал ко всем? — внезапно громко, но так же хрипло продолжил старик. — Сумасшедший? Коли надо тебе это — иди и обыскивай все в городе.

— Да обыскал я все! Нет там ничего! Понимаешь? Не-ту! — лихорадочно, повысив голос, ответил Шон.

— Плохо искал. Хорошо если бы искал — нашел, а так… Эх… — махнул рукой Философ. — Что за молодежь… Что наша, что заморская — один хрен! — отчитывал Родригеса, словно маленького ребенка.