Племя Тигра

Действие неандертальского снадобья закончилось так же резко, как и началось, – словно отрезало, но оценить по достоинству этот гуманизм Семен не смог: не дождавшись очередного позыва, он просто уснул.

Как ни странно, утром он проснулся бодрым, свежим и легким. Причем не только телесно, но и духовно. «Интересное дело, – удивлялся Семен, делая свою обычную утреннюю зарядку с посохом, – прямо как заново родился! Вот и смейся после этого над глупостью и бессмысленностью всевозможных „очищений“ организма. Результат очевиден – он, так сказать, дан в ощущениях! Это похоже на действие хорошей парилки – когда основательно пропарился, а водки потом выпил совсем чуть-чуть. Может быть, первоначально традиция русской бани имела ту же природу? То есть ритуального духовного очищения? Не зря же рекомендовалось попариться „с дороги“ или перед пиром. Удалить с себя скверну. А веником хлестаться нужно, чтобы эту скверну отбить. Опять же, в русской традиции лечиться баней от всех немочей – болезнь, как известно, это сглаз, дурное влияние или нехороший дух-демон, поселившийся в человеке. А избавиться от него можно, ясное дело, при помощи огня и воды. Удаление же с тела физической, так сказать, грязи – дело второстепенное и необязательное. Во всяком случае, в народном быту, кажется, использование бани, чтобы просто помыться горячей водой в теплом помещении, не практикуется – пустая трата и воды, и дров. Не зря же в настоящих деревенских баньках любовно и тщательно оборудуется парилка, а помещение для мытья или вовсе отсутствует, или имеет вид сеней со щелями в палец.

Так или иначе, но теперь я очищен. Хьюгги тоже повеселели, насколько можно понять по их рожам. Что у нас следующим номером программы? Будем надеяться, что завтрак. Будем надеяться, что не мной».

Есть его не стали, но и самому еды не дали. Зато в сопровождении конвоя и еще нескольких хьюггов повели через поселок по направлению к пещере. Решительно ничего интересного в этом селении Семен не увидел: куполообразные жилища, вероятно, были заглублены в землю, иначе в полный рост там перемещаться не смогли бы даже низкорослые хьюгги. Шкуры покрышек придавлены камнями, костями и некрупными бивнями. Очаги расположены внутри, но в поселке имеется одно большое кострище, вероятно, общего пользования. С краю, чуть в стороне от домов, виднеется что-то вроде небольшого загона, огороженного плетнем, только он пуст, а забор наполовину повален. Что еще? Вокруг жилищ полно свежих человеческих экскрементов, роятся мухи. Собак не видно, а вот крысы шныряют прямо при свете дня, и голые чумазые детишки пытаются на них охотиться.

Чтобы не думать о пище, Семен стал вспоминать, что он знает про быт неандертальцев. «Да, собственно, почти ничего… Там, где были пещеры, они в них вроде бы жили, там, где не было, – строили жилища. Хоронили покойников, выкапывая могилки в полах пещер. Вроде бы там, где хоронили, сами не жили, но возле погребений обнаруживаются кострища со следами многократных трапез. Делаем вывод, что существовал культ мертвых. Спрашивается: а где и когда он не существовал? Что вот это за поселение, да еще возле пещеры? Для тех способов, которыми хьюгги добывают пищу, здесь слишком многолюдно. Или, может быть, это у них база – центральная, так сказать, усадьба племени? А у них есть племена?»

Как Семен в общем-то и предполагал, привели его именно к пещере. Здесь при входе располагалось довольно большое – человек на пять-восемь – жилище, похожее на то, которое он видел под скальным навесом: та же выгородка из палок и шкур, только с одним входом. Внутрь Семена не пустили, но после довольно длительного ожидания вынесли приличный кусок слегка обжаренного мяса – скорее всего, оленины. Семен принялся орудовать ножом и челюстями на виду у хьюггов, нимало не заботясь о том, что металлический предмет их заинтересует. Гораздо больше его беспокоил запашок, которым тянуло из пещеры. «Мд-а-а, у курильщиков есть одно преимущество перед некурящими – они плохо различают запахи. И вот такие – тоже». Он даже и не надеялся на то, что идти вглубь не придется: если какая-то неприятность может случиться, то ее не избежать. Пока хьюгги что-то выясняли между собой, Семен рассматривал свои уродливые обмотки и думал о том, что следует всерьез озаботиться изготовлением обуви: «По идее, приличная обувка дает человеку как бы дополнительную степень свободы – можно перемещаться в пространстве, не выбирая каждый раз, куда поставить ногу. Но куда и зачем мне перемещаться? Сбежать все равно не удастся – в „Кавказского пленника“ тут не поиграешь. Хотя с другой стороны… Если с умом использовать все их дурацкие страхи и предрассудки… Но для этого их нужно знать и понимать, а то получится, что, спасаясь от костра, сам залезешь на сковородку и будешь думать, что в безопасности…»