Племянница маркизы

— Мартен Пудрен, интендант юстиции Лангедока, видел стычку Триса и Сен-Круа. О взрывном характере Тристана всем хорошо известно, а кроме того, его коробочка с пастилками лежала под телом убитого. Этого достаточно, чтобы выдвинуть обвинение. Но главное — оба сопровождавших Сен-Круа угрожали распустить всю судебную палату Нарбонны, если дело приостановят.

— Я нанял двух адвокатов для защиты Триса. Кроме того, я подкупил надзирателя, чтобы его хорошо кормили и чтобы он получал все, что ему потребуется, — сказал герцог. Он выглядел усталым и разбитым. — Больше в данный момент я ничего не могу для него сделать.

— Я хочу видеть своего мужа, — Мари освободилась из объятий Троя. — Немедленно.

Герцог покачал головой:

— Посещения запрещены. Мы тоже его не видели. Мари, будьте благоразумны, прошу вас. Сейчас мы сделали все, что только было возможно в этой ситуации. Поверьте, благополучие Триса мне так же небезразлично, как и вам.

— В этом я не сомневаюсь, ваша милость, но я чувствую себя такой беспомощной… — Глаза Мари наполнились слезами.

— Как и все мы, мадам, — герцог поклонился. — Прошу прощения, я должен попрощаться с гостями, а перед тем привести себя в надлежащий вид.

Мари кивнула и посмотрела на Троя:

— Мы возвращаемся в «Мимозу»?

— Думаю, это будет разумнее всего. Герцог задействовал все связи, какие мог. Если появятся новости, мы об этом узнаем.

Мари впилась ногтями в ладонь, чтобы не закричать от беспомощности. Сознание того, что Тристан находится в тесной, сырой и грязной камере, предоставленный на милость своих охранников, сводило ее с ума.

Следующие дни не внесли никакой ясности в ситуацию. Ничего не происходило. Не было известий ни от самого Триса, ни от адвокатов и членов суда, ни от герцога.

Мари казалось, что на каждом шагу она наталкивается на незримые стены. Трой избегал ее. Он проводил время на сборе урожая и у виноградного пресса. Молодая женщина тоже пыталась отвлечься, но это не помогло. Вначале она хотела отправить Тристану весточку, но потом вдруг задумалась — о чем писать? О повседневных мелочах? Или о любви, чтобы потом над ее словами в тюремных коридорах гоготали пьяные охранники? Бесчисленные исписанные листки валялись, скомканные, на полу. Беспомощность и постоянное ожидание сделали Мари агрессивной и раздраженной. Она замечала это по взглядам, которые бросали на нее Сюзанн и Фанетта, и знала, что должна с этим что-то делать, если не хочет сойти с ума. Решение, которое в итоге приняла Мари, она сообщила Трою за ужином.

— Я поеду в Версаль и поговорю с королем. Никакого суда не будет. Триса отпустят. Я верю в это.

Трой опустил вилку:

— Мари, твоя вера в людей и высшую справедливость делает тебе честь, но с чего бы королю помиловать Триса? Откуда ты знаешь, что он вообще станет говорить с тобой?

— И тем не менее я это знаю, — возразила Мари, словно позабыв, что из Версаля ее выслали. Она высокомерно вскинула голову и продолжила: — Я знакома со многими влиятельными людьми, которые могут для меня кое-что сделать. Мне надо было сообразить это гораздо раньше.

Трой, нахмурив лоб, рассматривал ее. Он почти в одиночку опустошил бутыль вина, стоявшую на столе. Как и каждый вечер, когда за столом отсутствовал Тристан.

— Думаю, мне не удастся отговорить тебя от этой идеи.

— Верно. Во всяком случае это лучше, чем сидеть без дела.

— Нужно ли мне сопровождать тебя?

— Нет. Ты нужен в «Мимозе». Я возьму с собой Фанетту и Николя, на всякий случай. Я не собираюсь оставаться там дольше, чем необходимо.

Теперь предстояло обсудить вопрос, который она охотно не стала бы затрагивать, но без этого было не обойтись.

— Мне нужны деньги.

— Конечно, они тебе понадобятся, раз ты едешь в Версаль, — Трой придвинул к себе бутыль.

Мари убрала с лица прядь волос и сказала:

— Прекрасно. Я уезжаю завтра утром, если ты, конечно, дашь мне тысячу ливров.

Он наполнил бокал остатками вина:

— Я говорил о деньгах, а не о целом состоянии.

— Речь идет о твоем брате, Трой! — воскликнула Мари и подалась к деверю. — Мне придется оплатить жилье во дворце, купить пару новых платьев и дать денег лакеям, чтобы получать от них сведения.

— За всю свою жизнь я не видел сразу тысячу ливров.

— Ты не знаешь, где Трис хранит ключ от своего сундука? — с тревогой спросила Мари. Без денег она могла забыть о своем плане.

— Конечно, знаю, но мне никогда и в голову не приходило открывать этот сундук.

— Это крайний случай. Мы должны сделать все, чтобы спасти твоего брата. Ты не можешь сейчас торговаться!

Трой немного помолчал, потом отодвинул тарелку и встал:

— Пойдем. Если там есть столько денег, ты их получишь.

Подавленная, она последовала в комнату Тристана, где стоял сундук с деньгами. Вынув ключ из ящика секретера, Трой открыл сундук и достал два кожаных кошеля:

— Вот. Здесь тысяча ливров.

Мари взяла их и прижала к груди. Из-за его молчания ее неуверенность только усиливалась.

— Спасибо.

Он пожал плечами: