Племянница жены

Поцеловав его в шею, побежала на кухню. Жарила яичницу, пританцовывая. Он проснется, мы вместе позавтракаем, потом поедем на работу. Все вместе.

Миша вышел, и сказал эти ужасные слова. Жена женой, с ней он не будет разводится. Наверняка ничего не расскажет. Я останусь для него грязным секретом. Игрушкой, в которую он поиграет, пока нет Вики. Я себя так и почувствовала. Грязной, использованной.

Убежала на работу, попросила Олега, чтобы загрузил меня работой под завязку. Чтобы тело так устало, чтобы не думала о нем, ни на что не надеялась.

Пробегая мимо его приемной, застопорилась. Он улыбался секретарше, шоколадку подарил. А мне стало так обидно, что она может улыбаться ему в ответ, быть с ним рядом.

Вернулась на рабочее место, на автомате набирала текст, а перед глазами его улыбка, адресованная не мне. Буквы расплываются из-за слезного потока. Упав головой на руки — реву.

Неужели я влюбилась, и эта боль в груди она и есть? Любовь. Что рвёт тебя на куски. Сколько я таких дурочек повидала? И ничему не научилась на их примере.

— Снежана, ты чего плачешь? — голос заботливый, ласковый, но принадлежит не Мише. Денису.

Я всхлипнула, а он утер слезы.

— Нет. Не трогай. Я не заслужила всего этого. — Я… — вою белугой. Лучше бы меня тянуло к нему. У него хоть нет жены. Моей тети.

— Так! — он смотрит на часы. — Я вечером за тобой заеду. И ты мне все расскажешь.

После рабочего дня, Денис приехал с букетом.

— Ни к чему это, — нахмурились я.

— Просто ужин. Снежа.

Мне захотелось сделать Мише так же больно, как и он мне, и я согласилась. После двух бокалов вина, рассказала всё Денису. Без подробностей.

— У меня предложение. А поехали ко мне?

— Тебе минералка что ли в голову ударила?

— А что? Отомсти этому старому козлу.

— Он не старый. И каким образом мы будем мстить? — ясно дело. Переспим. Денис получит, что хотел. А я пойду по рукам? Нет уж, дудки!

— Да не смотри ты так на меня, как на подонка. Не будет ничего. Как бы ты меня не упрашивала.

— Что прости? — улыбнулась. Меня развеселила его уверенность в своей неотразимости.

— Вот. Ты уже улыбаешься. Позвони, скажи, что не приедешь ночевать.

Утром на работу пришла в хорошем расположении духа. Отправилась на кухню, ждала, пока кофе машина наполнит кружку бодрящей жидкостью.

— Не выспалась? — голос Миши пропитан леденящей злобой.

— Есть такое, — повернулась, и спрятала ухмылку, отпила глоток. Он злой, под глазами синяки от недосыпа.

— Всю ночь с этим сопляком трахалась? — он шагнул, преодолев небольшое расстояние до меня, и я растеряла всю выдержку.

— Не твое дело! — незачем ему знать, что не выспалась. А потому что мы всю ночь играли в GTA. Пусть понервничает. Ему полезно.

— Мое! И ты моя!

— Ничего подобного!

— Я тебя раскупорил и… — выплеснула горячее кофе на белоснежную рубашку и врезала так, что в ушах звенело.

— Пошел ты! Подонок!

Михаил

Щека горит от пощечины, а от кофе точно будет ожог, рубашка безвозвратно испорчена. Мало мне было бессонной ночи, так Снежана решила показать характер. Строптивая. Ничего, будем укрощать. Надо будет, дома запру, и к батарее пристегну, но этому мажору она не достанется.

Хватаю её за шею и толкаю на кухонный островок, на пол падает чашка и разбивается, Снежная, колючка, морщится.

— Охренела? Что за выходки?

— Нервишки шалят, дядя Миша? Бахни валерьянки ведро, а то в твоем возрасте вредно так волноваться. Нервные клетки не восстанавливаются, — у меня от ее наглости дух вышибло.

— Повтори, — свистяще-злобно прошептал, сжимая подбородок нахалки. Она посмотрела на меня брезгливо, с вызовом. А зелёные глаза метали проклятья.

— Если твоя жена мне тетя то ты. Дя-дя Миша, — нет больше терпения. На куски меня рвет. Бесит своими выходками, языком.

Накинулся на нее нетерпеливо, безжалостно. Съедая последнюю фразу губами. Повалил на стол, сжал запястья вместе, чтобы не брыкалась, задрал над головой. Вытаскиваю заправленную в юбку блузку, провожу по животу, выше, отодвигаю чашечки бюста, сжимаю торчащие соски. Она мычит, дергается, распаляет только быстрее.

Шлюха. Только кончала от меня и тут же побежала к этому малолетке.

— Хочешь меня? Скажи, — прикусываю сосок через ткань. Она выгибается мне навстречу. — Таешь от простой ласки, а говоришь, что была с ним.

— А не пошел бы ты! — отвлекаюсь на звонок.

— Да! — рявкаю в трубку, придавливаю её бедрами, продолжая держать руки. — Да, любимая, — с улыбкой отвечаю Вике. Из рта Снежи вырывается свистящий звук. Как же она красива в гневе. Пусть почувствует себя в моей шкуре. Как я всю ночь себе места не находил. Да. Ревновал! Потому что моя! А не Дениски. Так рифма и напрашивается.

— Что дышу тяжело? Лифт не работал, пешком шел, — руки снежной колючки вырываются из плена и пытаются меня оттолкнуть, заворачиваю их назад. Её спина выгибается демонстрируя охрененные сиськи, торчащие из расстегнутой блузки. Наклоняюсь и начинаю посасывать, втягиваю нежную кожу, потираясь между ее ног стальным членом. Пиздец, как меня повело от нее. Она краснеет, злиться. Прикусывает губу, пытаясь сдержать стон. Но он все прорывается.