Пленение (ЛП)

Мартин потянулся ко мне, обернув руку вокруг моей талии, его ухмылка стала шире, когда он признался:

— Достаточно долго, чтобы услышать, как ты назвала меня своим парнем и сказала родителям, что мы живем вместе.

— Ох, так ты все это время бродишь здесь как жуткий сталкер?

— Да... — Он замолчал, и его лицо стало, как ни странно, серьезным. — Ты должна знать, что в абсолютной безопасности. Отец не собирается преследовать меня. Он перестал со мной общаться, но он не сделает ничего другого.

— Почему нет? Ты рассказывал мне, по крайней мере, дюжину раз, какой он подлый. Что удержит его от попытки мести?

— Потому что у меня были способы собрать информацию, пока я жил в его доме. Подкуп сенаторов и корпоративная коррупция — не худшие из его грехов.

Мои глаза расширились, вглядываясь в него.

— Мне стоит это знать?

— Нет.

— Итак... ты шантажируешь его?

— Не сильно. Скажем так, у него есть стимул, чтобы оставить нас в покое.

Я старалась не улыбаться. Старалась и не смогла.

— И ты не собираешься использовать этот стимул для мести?

— Нет.

Я прищурилась, глядя на него, и во внезапном порыве сказала:

— Я действительно горжусь тобой.

Мартин усмехнулся и выпрямился, словно я приколола ему на грудь значок "Потрясающий". Мы обменялись взглядами взаимного восхищения.

Потом его взгляд смягчился и посерьезнел, и он сказал:

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что выбрала меня. В присутствии твоих родителей только что, спасибо, что выбрала нас.

Мое сердце исполнило веселый маленький танец в груди, одновременно счастливый и печальный, и я подняла руки к его лицу. У него было мужественное лицо, челюсть была колючей и жесткой. Я любила лицо моего мужчины. Я поднялась на цыпочки и подарила ему нежный поцелуй, он был на вкус, словно кофе и мятная жвачка.

Потом я нежно потерлась носом о его нос, прежде чем отклониться.

— Ты знаешь, что я люблю тебя. Но это было просто правильно.

Он снова улыбнулся.

— А Кэйтлин Паркер всегда делает все правильно.

— Не всегда. Например, я с нечеловеческой жестокостью спрятала твои вещи.

Он выгнул одну бровь, явно наслаждаясь сюрпризом.

— Ты?

— Да.

— Это небольшая квартира, уверен, я смогу найти их.

— Кто сказал, что они в этой квартире? — Я одарила его многозначительным взглядом.

Это была правда, они были в квартире. Я спрятала его коробки с вещами во встроенный шкаф.

Его улыбка превратилась в дьявольскую ухмылку, обнажая его удивительно острые зубы.

— Что насчет тебя?

— Что насчет меня?

Его руки поглаживали нижнюю часть моей спины, пробрались в мои хлопковые штаны для йоги и нижнее белье, сжимая мою голую задницу.

— Должен ли я спрятать твои вещи?

— Нет необходимости. Я планирую быть голой следующие двадцать четыре часа.

Он застонал. Его рот обрушился на мой, и он повел меня спиной по направлению к ванной комнате, теперь его руки превратились в жадные и ищущие. То, что мы проделали это успешно в комнате, покрытой кафелем, было чудом, особенно потому что по пути мы исполнили неуклюжий танец, от которого стали задыхаться. Мартин сорвал мой топ и увидел, что я была без лифчика. Это вызвало его довольное рычание, когда он прижал меня к раковине. Между тем я работала над пуговицами его рубашки.

Дурацкие деловые рубашки со всеми этими пуговицами.

Мы были в состоянии крайнего возбуждения, наши руки были жаждущими, когда наши губы соприкоснулись. Он скользнул пальцами в переднюю часть моего нижнего белья, дразня меня, но не касаясь там, где я нуждалась.

Я наклонила бедра вперед, пытаясь заставить его облегчить мои страдания.

— Прикоснись ко мне, Мартин. Пожалуйста.

Он наклонил голову, захватив своим ртом мою грудь, вырисовывая языком круги вокруг моего соска.

Я чувствовала его горячее дыхание напротив влажного следа, которое он оставил, когда Мартин заговорил:

— Сначала душ. Потом кухонный стол. Может быть, письменный стол.

— Что... о чем ты говоришь? — Я выгнулась напротив него, мои руки скользнули вниз к его трусам, сжимая и поглаживая его через ткань.

— Все те места, где мы займемся любовью сегодня вечером.

Удивленный смех сорвался с моих губ, за которым последовал грубый вздох, когда он раскрыл меня своими умелыми пальцами, поглаживая мой центр.

— Я думала... — Я простонала, прежде чем смогла продолжить. Он делал меня безмозглой. — Я думала, ты хотел начать с матраса.

— Мы занимались сексом, благодаря твоей хитрости, — ответил он мрачно, ссылаясь на те три раза, что я соблазнила его за прошедший месяц. Мартин отдернул руку достаточно далеко, чтобы стянуть трусы и, потянувшись к душу, включить горячую воду. — Я хочу создать воспоминания о всех других поверхностях.

Я улыбнулась сквозь дымку любви и страстного желания моего Мартина и поддразнила:

— Начнем с душа?

Его глаза метнулись к моим, пар поднимался из кабинки, руки снова оказались на моем теле, снимая мое нижнее белье. Выражение его лица и его голос были чрезвычайно серьезными, когда он сказал:

— Да. Потому что я думаю об этом с самого Рождества и хочу взять тебя у стены, пока твои идеальные сиськи и идеальное тело, гладкие и влажные, будут скользить напротив меня.