Пленение

Что-то в её взгляде смягчилось, когда я говорила, и она несколько раз моргнула, словно смотрела на меня новым взглядом. Ее руки высвободились, упав по бокам. Эмма медленно села на диван, ее взгляд стал вдумчивым.

— Ты не знаешь о... обо всём, что случилось?

Я покачала головой.

— А Мартин... ты не спрашивала его?

— Я не видела его с утра среды, а потом он не захотел говорить об этом, поэтому я не давила.

— Ты не виделась с ним со среды?

— Не-а.

— Но разве вы двое снова не вместе?

— Конечно нет.

— Почему конечно нет?

Теперь я фыркнула.

— Не могла бы ты мне рассказать, из-за чего ты так расстроилась? Потому что мне нужно ехать на концерт через полчаса.

Мгновение она изучала меня, ее глаза сузились, но задумчиво, а не подозрительно. Наконец, она сказала:

— Ты знаешь о домах?

Я сдвинулась на сиденье. Эта тема была больным местом для меня.

— Ты имеешь в виду дома, которые Мартин получит как часть трастового фонда, учрежденного его отцом?

— Уже, он получил их. А потом продал примерно за сто двадцать миллионов долларов.

Это не было неожиданностью, учитывая, что я видела дом на Карибах.

— И тогда его отец?.. Что-то случилось?

Она покачала головой.

— Он ничего не смог сделать. К тому времени, как он узнал, дома были уже проданы, а деньги переведены в оффшоры. Хотя он пытался добиться судебного запрета, даже подал прошение, чтобы возбудить дело, но оно было отклонено.

— Как мило. — Я вяло улыбнулась ей, а она кинула мне вопросительный взгляд. Я разъяснила: — Рада за Мартина, что он получил свою месть.

— Свою месть? Вряд ли. — Она закатила глаза, насмехаясь надо мной.

— Что ты имеешь в виду? Он продал дома, разве не так? Он не запустил свои причудливые спутники?

— Разумеется, он продал дома. Но что с того? Что такое жалкие сто двадцать миллионов для человека, заслуживающего миллиарды? Ничего. Судебный запрет Денвера не более чем трусость. Честно говоря, думаю, Денвер искал причину лишить наследства Мартина. По праву, сейчас Мартин — единственный сын Денвера. Он унаследует более двадцати миллиардов, если просто будет терпеть и молчать.

— Двадцать... миллиардов? — Мой разум с трудом вмещал так много денег. Это было как гуголплекс[43] пиратского золота.

— Да. — Она кивнула, добавив с впечатляющей насмешкой: — Деньги инвестировали в проект спутника, но вместо того, чтобы использовать первые спутники, вытесняя из бизнеса "Сандеки Телеком", в чем и был весь смысл его вмешательства и инвестиций, он предложил правлению ориентировать спутники на передачу Интернета в наиболее нуждающиеся районы.

— Он что?

— Ничего, кроме продажи домов, не пошло по первоначальному плану, — сказала она в основном для себя. — Он выбросил деньги на ветер!

Я пыталась не выказывать интерес, но мне было любопытно. План Мартина и его нежелание отклониться от него — это то, почему мы расстались, по крайней мере, в моем сознании.

— Выбросил деньги на ветер? Что ты имеешь в виду? — Я подобрала пушинку с колена моих джинсов.

— Он пожертвовал шестьдесят миллионов. — Она сказала эти слова, словно у них был привкус кислятины.

Я смотрела на нее очень долго, а она смотрела в ответ. Её зеленоватые глаза наблюдали за мной с настоящим интересом, словно она внимательно следила за моей реакцией на эти новости.

Уверенная, что ослышалась или неправильно поняла, я наконец спросила:

— Прости, что? Он пожертвовал шестьдесят миллионов? Кому?

— Некоммерческому фонду, который он основал в начале прошлого лета. Он предоставляет финансирование для стартапов,[44] ориентированных на обучение сельских преподавателей, как внутри страны, так и на международном уровне, применяя новейшие учебные технологии и веб-интерфейсы.[45]

— Я не понимаю. Он продал дома за сколько? Сто двадцать миллионов?

— Приблизительно, да.

— И половину он пожертвовал, а остальную часть потом инвестировал в проект спутника?

— Нет. Пожертвования и инвестиции составили шестьдесят миллионов. У него еще осталась другая половина — или около того — на нескольких банковских счетах в оффшорах.

— Я запуталась. Ты только что сказала, что он инвестировал в проект спутника.

— Нет. Он не вложил ни во что. Фонд, который он создал, и есть та доля, которая была выделена для проекта спутника. Он лишился своего дохода. Все доходы поступают в фонд, после этого используются для приобретения оборудования для школ и студентов и финансируют программу по подготовке учителей.

Я тихо вдохнула, пытаясь сложить в уме историю, которую она рассказала.

— И он... что? Он отдал шестьдесят миллионов долларов фонду, который сам же учредил?

— Да.

— Итак, спутник все равно будет запущен?

— Да.

— Но он владеет только долей в фонде?

— Да.

— И он... не получает прибыль?

— Он теперь уже не получит никакую прибыль. Он выбросил миллиарды долларов и, вероятно, единственный шанс отомстить отцу.

Я покачала головой, потому что ощущала себя сбитой с толку.

— Зачем он это сделал? Почему он отдал их?

Она ухмыльнулась. Я восприняла это как неприятную ухмылку.

— А почему, как ты думаешь?

Я продолжала качать головой.

— Понятия не имею. Это не имеет никакого смысла.

— Из-за тебя. Он сделал это из-за тебя.