Плененная

По-моему мнению, секс — это большая игра. Все либо играют, либо хотят играть, признают они это или нет. Те, кто жалуются на это, как правило, слишком непривлекательны, чтобы быть приглашены в игру. Женщины в большей степени пытаются отрицать это, но я повидал их достаточно и с уверенностью заявляю, что, предложив гарантированный оргазм, они так же азартны, если не больше, как и мужчины.

Люди, подобные мне, превосходны в этой игре. Например, прямо сейчас я устанавливаю зрительный контакт с некоторыми из женщин в помещении — это мимолетная встреча глаз, которая говорит: «Может быть, если вам действительно повезет, вы сможете оказаться в моей постели сегодня вечером». Это один миг, то, что завораживает их, манит их, но в то же время они понимают, что они не твоего уровня. Ирония заключается в том, чтобы стать главным в этой игре, ты должен оставаться непостижимым, что является лучшим оружием. Заставить их хотеть получить то, что они не могут иметь. Конечно, я должен не просто заставить их хотеть меня. Мне нужно заставить их поверить, что я недостижим... что я божество, не иначе. Иначе я не стал бы играть с самого начала и до конца. Как я уже сказал — ирония.

Пока следую за Хьюго к центру танцпола, я замечаю группу из четырех довольно привлекательных женщин. Толкаю локтем Хьюго, и мы разделяемся. Я украдкой приближаюсь за спину блондинки и обнимаю ее за талию, притягивая спиной к себе. Я начинаю тереться бедрами об ее бедра в такт музыке. Хьюго прижимается к брюнетке напротив меня. Другие две девушки перестают танцевать и вызывающе смотрят на меня. Заметив, что подруги уставились на нее, девушка застывает в моих руках и пытается повернуться, но я держу ее, не позволяя ей никакого движения. Я подмигиваю одной из ее подружек, и та, хихикает, краснея. Я обвиваю рукой талию блондинки, притягиваю ее спину к своей груди, и она тяжело дышит, чувствую, как я двигаюсь возле нее, дразня.

Пока одна песня перетекает в другую, я пробегаю рукой от ее ключицы и почти провожу по ее груди. Другая рука скользит по бедру под платьем. Она, не оборачиваясь, проводит руками по внешней части моих бедер, затем присев, плавно, словно кошка, поднимается вверх, не переставая прикасаться к моему торсу. Я провожу своими губами вдоль ее шеи — просто легкое касание. Она дрожит. Это то, что я умею делать, то, в чем я чертовски хорош. Ее тело кричит, она хочет, чтобы я не останавливался... она даже не видит мое лицо. Как только я собираюсь развернуть ее и дать понять, что сегодня она та самая счастливица, как вдруг…

Я поворачиваюсь, когда мимо меня пролетает вихрь красной бури. Она поворачивается, и я чувствую, как весь воздух покидает мои легкие. Она потрясающе красива, и я имею в виду, мать вашу, она великолепна. Мои глаза путешествуют по изгибам ее тела, пока, в конце концов, я не достигаю ее лица, где встречаюсь с парой светящихся изумрудных глаз. Она приковывает меня своим взглядом. Это взгляд, говорящий о многом, полон возможностей. Я готов пообещать ей все, чего она захочет. Моя эрекция ликует и ждет момента. Вот дерьмо. Ее губы медленно изгибаются в улыбке как у дьявола, и она подмигивает мне. Я смотрю на нее, отступая назад, мой член сейчас готов взорваться. Эта женщина — мечта каждого мужчины. И она уходит…

Я смотрю ей вслед. Ее ярко-красное платье короткое и демонстрирует взору ее длинные, загорелые ноги. Ее огненно-рыжие волосы густыми волнами спадают по ее спине до талии. Она источает чувственность всеми фибрами своего тела и молча требует внимания, когда с грациозностью плывет по танцполу и без особых усилий источает сексуальность. Она не притворяется, она такая есть. Я никогда раньше такого не видел. Я так возбуждаюсь, что мой стояк ввергает меня в ступор.

Я поворачиваю голову назад и смотрю на Хьюго, чьи глаза также пялятся на то место, где только что исчезла рыжая бестия. Встретившись со мной взглядом, Хьюго жестом руки показывает подобие того, будто он сейчас дрочит. Я киваю ему головой в знак согласия. Женщина и впрямь достойна того, чтобы заставить меня взорваться прямо в штаны от одного только ее взгляда. Хьюго наклоняет голову, и на его лице выражение: «Почему, черт побери, ты все еще стоишь здесь?»

Я закатываю глаза, глядя на него. Обычно я не преследую женщин, но в этой есть что-то другое, я бы сказал неотразимое. Она меняет правила игра — редкая аномалия, для которой не грех нарушить свои правила.