Плененная горцем

— О, Дункан, пожалуйста, остановись!

— Скажи это так, девушка, чтобы я тебе поверил. В противном случае я вскоре буду в тебе.

Он приподнял ее юбки и скользнул загрубевшей от рукояти секиры ладонью по ее бедру. Она выгнулась от наслаждения.

Его пальцы осторожно коснулись ее колена, затем бедра, и вот они уже у нее на животе… Его голос звучал хрипло и чувственно:

— Я хочу войти в тебя, девушка. Я хочу целовать твои груди и твои бедра, твой нежный обнаженный живот. Если ты скажешь мне, что ты тоже этого хочешь, я тебя раздену.

— Нет, — пробормотала она. — Я не хочу.

Но это было неправдой. Она сама себя не понимала, но ей очень хотелось этого.

— Тогда прикажи мне остановиться и сделай это поскорее.

Она приоткрыла рот, чтобы произнести нужные слова, но язык не повиновался.

Его пальцы медленно проползли по ее руке и замерли на плече. Затем он отвел волосы с ее шеи и поцеловал нежную кожу ее горла. Она резко вздохнула, продолжая бороться с желанием, накатывавшим на нее подобно морским волнам.

— Что, если бы я оказался джентльменом? — прошептал он, вызывающе глядя ей в глаза. — Наподобие твоего Ричарда? Что, если бы я был одет в бархатный камзол с кружевными манжетами и сверкающие туфли с пряжками? Что, если бы я был сыном богатого и влиятельного герцога или графа? Тогда ты бы меня не оттолкнула?

— Но ты другой, — тоже шепотом ответила она. — И не называй его моим Ричардом. Пожалуйста, Дункан, остановись немедленно!

Он замер и какое-то время лежал неподвижно, пристально глядя ей в глаза.

Она зажмурилась, приготовившись принять тот факт, что он не захочет останавливаться. Да и с чего ему это делать? Он был в десять раз сильнее ее. Если бы он захотел, то свободно мог бы взять ее силой. Он мог разорвать ее юбки и овладеть ею, и она никак бы ему не помешала.

Но тут он скатился с нее и лег на спину рядом.

Зная, что она только что чудом избежала падения и удивительным образом сумела противостоять своим собственным непостижимым желаниям, Амелия выдохнула и попыталась успокоиться. Ей было страшно даже думать о том, что она была на волосок от изнасилования, что отчаянно его хотела и что это желание до сих пор не исчезло.

Она долго лежала неподвижно, глядя на небо и не решаясь заговорить или пошевелиться. Повернув голову, она посмотрела на его профиль и подумала о том, что пытается понять, почему он остановился, когда она попросила его это сделать.

— Будем надеяться, что сегодня ночью ты не размозжишь мне голову камнем и не вытащишь тайком из моего ботинка нож, чтобы вонзить его мне в бок.

В его голосе слышались гневные нотки, и Амелия не знала, на кого направлено его возмущение — на нее или на него самого.

— Я этого не сделаю, — отозвалась она. — И я хочу еще раз попросить прощения за то, что произошло вчера ночью. Мне действительно очень жаль.

— А мне жаль только того, что ты обручена с моим врагом. Если бы это было не так, я не был бы вынужден использовать тебя подобным образом.

— Использовать меня… Ты имеешь в виду как приманку?

— Да. Ты для меня средство достижения цели, девушка. Не более. Поэтому не обольщайся относительно того, что сегодня ночью я тебя трогал и обнимал. Не принимай это на свой счет. Это была всего лишь похоть. Примитивная животная похоть. И не надейся, что это заставит меня забыть о том, что я собираюсь сделать.

Неужели он об этом в какой-то момент все-таки забыл? Возможно, именно поэтому так зол? Или он решил, что она пытается отвлечь его внимание от стоящей перед ним цели?

— Ты говоришь о своем стремлении убить Ричарда?

— Да.

Она села и прижала кончики пальцев к пульсирующим вискам, мысленно умоляя небеса смилостивиться над ней. Может, прошлой ночью ее тоже ударили камнем по голове? С головой у нее явно не все в порядке. Она тоже забыла о том, кто они и почему здесь оказались. Она так страстно желала Дункана, что совершенно упустила из виду тот факт, что он хочет использовать ее для хладнокровного убийства.

— Ты все еще мне не веришь? — спросил он. — Ты до сих пор считаешь, что я ошибаюсь, а жители Шотландии приукрашивают истории о твоем драгоценном Ричарде? Ты по-прежнему хранишь ему верность?

— Это не так, — возразила Амелия. — Я искренне считаю, что поспешила, приняв его предложение. Я признаю тот факт, что была наивна и не удосужилась узнать его получше. Но если я и вынесла из всей этот истории какой-то урок, то он заключается в следующем: впредь я должна думать собственной головой и обо всем составлять свое собственное мнение. Но из этого также следует, что я не имею морального права судить человека, основываясь лишь на том, что говорят о нем его враги. Я должна, по крайней мере, предоставить ему возможность высказаться по всем выдвинутым против него обвинениям. Когда я снова его увижу, то обязательно предоставлю ему такую возможность.

Дункан встал.

— Стоит мне представить тебя в одной комнате с Ричардом Беннеттом, как меня тянет на рвоту. Я не смогу этого допустить.