Плененная грешником

Их больше всего беспокоили Виктор Ветров и Лука Котрони, глава итальянской мафии. Я слышала, что эти двое мужчин – лучшие друзья и непобедимы.

Виктор также известен как Адский пес. Говорят, что от него нигде не спрячешься, потому что он лучший следопыт. Он очень умен, безжалостен и убивает без колебаний.

Черт. Это чудо, что я все еще жива.

Мое горло сжимается от ужаса, когда я смотрю на человека, вторая натура которого – пытать и убивать.

Он слегка наклоняет голову, отчего выглядит еще более хищным, когда его взгляд сосредотачивается на моем лице, затем он бормочет:

— Ты слышала обо мне.

Неудержимо дрожа, я киваю.

Уголок его рта приподнимается в довольной ухмылке.

— Хорошо. Тогда ты знаешь, как глупо было бы убегать.

Боже. У меня нет ни единого шанса против него.

Миллион вопросов бомбардируют меня, и я оглядываю комнату, чтобы получить столь необходимый перерыв от жестокой интенсивности, сияющей в его глазах.

Вышитые белые покрывала и подушки выглядят такими же плюшевыми, как и на ощупь. Все в комнате сделано из темного дерева – дверные рамы, оконные стекла, туалетный столик и стул, встроенный шкаф и даже пол. Есть еще один дверной проем, который, как я полагаю, ведет в ванную.

— Розали, — говорит Виктор, поэтому я снова сосредотачиваю свое внимание на нем. Когда наши взгляды встречаются, он продолжает. — Ты будешь здесь в безопасности, пока тебе не исполнится восемнадцать.

Тогда он сделает меня своей шлюхой, как он сказал моему дедушке.

Мой дедушка.

Он ...?

Хотя в глубине души я знаю, каким будет ужасный ответ, я спрашиваю:

— Мой дедушка?

— Мертв.

Это слово пронзает все мое существо.

Мое дыхание учащается, мое разбитое сердце колотится в груди.

Они убили мою семью.

Я совсем одна.

Я делаю болезненный вдох, который прерывается рыданием, вырывающимся из меня.

Виктор протягивает мне руку, и я, не задумываясь, отбрасываю ее. Все во мне выходит из-под контроля, и остается только яростная суматоха.

Мое тело реагирует само по себе, и, бросившись вперед, я ударяю кулаками в грудь Виктора. Я слышу крик, наполненный в равной степени ужасом и печалью.

Я продолжаю бить его в грудь, пока он не хватает мои запястья, и мое тело разворачивается. Он с силой скрещивает мои руки на груди и фиксирует их своими. Его нога выбивает мою из-под меня, и я падаю на пол. Моя задница так сильно ударяется о дерево, что у меня начинается икота.

Я издаю безнадежный крик, и он превращается в неконтролируемые рыдания, поскольку горе затягивает меня в бездонную яму отчаяния.

Сидя между ног Виктора, его руки обвиты вокруг меня, а моя спина прижата к его твердой груди.

— Шшш... — он пытается успокоить меня, но от этого звука только ледяная дрожь пробегает по моему разгоряченному телу.

Ужасные события того дня проносятся в моей голове. Дяде Рикко перерезают горло. Дедушка, угрожающий и умоляющий.

Виктор слизывает мою слезу и говорит, что я стану его шлюхой.

Виктор душит меня.

Я хотела бы, чтобы мне не пришлось сталкиваться ни с одной секундой этой жизни без моей семьи

Боже, я бы хотела, чтобы они убили меня первой.

Но они этого не сделали, и теперь мне приходится столкнуться с кошмарным фактом: я попала в плен к главе Братвы, и он может делать со мной все, что захочет.

Мое тело оседает в его объятиях, пока мой затылок не упирается в его плечо. Сквозь затуманенное зрение я смотрю в окно, думая, что при первом удобном случае прыгну.

— Здесь ты будешь в безопасности, — снова говорит Виктор.

Я выдыхаю воздух, наполненный всей горечью того, во что превратилась моя жизнь. Мой голос хриплый, когда я бормочу:

— Говорит м-мужчина, который у-убил мою семью.

Виктор ослабляет хватку на мне, затем поднимает меня на ноги. Он поворачивает меня лицом к себе, и наши взгляды встречаются. Там, где его глаза наполнены насилием, укоренившимся в его костях, мои должны показывать травму и горе, которые я перенесла от его рук.

Его правая рука перемещается с моего плеча на мою щеку, где он ловит слезинку подушечкой большого пальца. К своему ужасу, я наблюдаю, как он слизывает каплю со своей кожи.

Устремив на меня весь взгляд своих напряженных черных глаз, он бормочет:

— Так сладко.

Боже правый.

Мои вздохи такие быстрые, что кажется, будто я пробежала марафон, и каждая мышца в моем теле болит от того, насколько они напряжены.

По мере того, как Виктор продолжает смотреть на меня, выражение его лица становится все мрачнее.

Когда мне кажется, что мое сердце вот-вот вырвется из груди, я хнычу:

— Пожалуйста, отпусти меня.

К моему удивлению, он усмехается, искорка веселья снимает зверское напряжение с его чрезмерно привлекательных черт.

— Куда же ты пойдешь, маленькая Роза? У тебя ничего нет.

— М-моя семья... — Сильная боль сжимает мое сердце. — ... была богата.