Плененная невеста (ЛП)

Прошло много лет с тех пор, как я трахал женщину столько раз за такой короткий промежуток времени, но каждый раз, когда я оказываюсь рядом с Катериной, мой член словно становится твердым, как скала. Я не могу вспомнить, когда в последний раз меня так заводила женщина, но я не собираюсь с этим бороться. Я бы предпочел поддаться этому, почувствовать, как каждый дюйм моего члена окутывает ее влажное тепло, когда я трахаю ее до очередного оргазма.

Это не занимает много времени. Я вонзился в нее как раз в тот момент, когда она кончала в первый раз, заменив свои пальцы своим членом. Мгновение спустя я чувствую, как она начинает дрожать от очередного оргазма, ее голова откидывается назад, когда она выгибается мне навстречу, ее великолепная, дерзкая задница прижимается ко мне, когда я трахаю ее так, словно это последний раз, когда я когда-либо буду внутри женщины.

В моей работе никогда нельзя быть уверенным.

— Блядь! — Я громко ругаюсь, когда чувствую, что снова начинаю кончать, мой член почти болезненно тверд, когда я изливаюсь в нее, горячий поток моей спермы смешал боль и удовольствие после того, как я кончал так много раз с прошлой ночи. Она ощущается так чертовски хорошо, горячая и тугая. Я погружаюсь в нее снова и снова, ощущая, как ее влажная киска скользит по моему сверхчувствительному стволу и кончику, посылая волны экстаза вплоть до пальцев ног.

Голова Катерины наклоняется вперед, когда я выхожу из нее, и я вижу, как она тихо дышит. На мгновение возникает напряжение, когда она выпрямляется, не глядя на меня, а затем наклоняется, поднимая мочалку с пола душевой. Одного вида того, как она вот так наклоняется, почти достаточно, чтобы у меня снова встал, я чувствую пульсацию в моем увядающем члене, но четыре раза, это слишком много.

— Ну, я была чиста, — говорит она со смехом, — но, думаю, мне это снова понадобится.

Я оставляю ее в ванной, пока одеваюсь, и слышу, как она собирается. Когда она выходит, ее волосы завиты и блестят вокруг лица. Она одета в клюквенно-красное платье-футляр, сшитое из чего-то похожего на легкую, почти летнюю шерсть, которая облегает ее, подчеркивая формы ее стройного тела. Она переступает с ноги на ногу, не совсем глядя на меня, а затем, когда она поднимает взгляд, улыбка на ее лице холодная и собранная.

— Я готова, если ты готов, — говорит она.

Я чувствую, что она начинает пугаться, отдаляться после того, что произошло со вчерашнего вечера. Это последнее, чего я хочу, и это снова заставляет меня усомниться, принял ли я сегодня правильное решение. Но все, что я могу сделать, это подтолкнуть ее вперед, поэтому я хватаю легкое пальто и киваю в сторону двери.

— Пошли.

По дороге Катерина ведет себя тихо, но не выглядит сердитой. Я могу только догадываться, о чем она думает, и это похоже на проигрышную игру, поэтому вместо этого я сосредотачиваюсь на предстоящей встрече и на том, как отреагирует Катерина.

Она выглядит слегка смущенной, когда мы подъезжаем к частному аэропорту и машина останавливается на летном поле. Я беру ее за руку, когда она выходит, и она смотрит на меня, нахмурившись.

— Что происходит?

Я киваю в сторону самолета, когда открывается дверь и опускается трап.

— Я хотел, чтобы ты увидела. То, что я сказал тебе вчера, что с женщинами обращаются хорошо, что я добр к ним, что я даю им шанс на что-то лучшее, чего у них могло бы быть в противном случае, я хотел, чтобы ты увидела это сама. Чтобы мы могли двигаться вперед вместе.

Катерина абсолютно безмолвна. Я вижу, как двое моих бригадиров выходят из самолета, а затем девушки начинают спускаться по трапу, дрожа и притихнув. Ни одна из них не говорит, их подталкивают к ожидающим фургонам бригадиры и мужчины более низкого уровня, ожидающие их у фургона, и я беру Катерину за локоть, разворачивая ее так, чтобы она могла видеть внутренности фургонов.

— Они удобные. Видишь? Никаких клеток, никаких наручников, никакой жестокости. Эти девушки, все десять из них будут проданы здесь. У них уже есть покупатели, богатые люди, которые платят за них сотни тысяч, если не миллионы. Их приведут в порядок и оденут, а затем они встретят своего нового…

— … владельца. — Катерина прерывает меня, поворачиваясь ко мне лицом. На ее лице застыл ужас, она побледнела, и в этот момент я понимаю, что это ничему не помогло. Скорее всего, это сделало все намного хуже.

— Я хотел, чтобы ты увидела, что это лучше для них…

— Быть проданным никому не может быть лучше! — Катерина качает головой, пятясь назад. — Я должна была знать лучше. В конце концов, я была почти продана тебе. Почему ты должен думать иначе о ком-то еще?

Она делает несколько шагов назад к машине.

— Катерина… — Я начинаю произносить ее имя, но она яростно качает головой.

— Я буду делать то, что мне нужно, пока мы не вернемся домой, — натянуто говорит она. — И я буду делать то, что должна, чтобы сохранить мир в доме, о котором ты договаривался. Но я не буду делать ничего из этого добровольно. И я больше никогда, черт возьми, не буду хотеть тебя, Виктор Андреев, никогда.