Плененная невеста (ЛП)

— Спасибо, — говорю я наконец, обретая дар речи, прежде чем тишина становится грубой. Я не могу не думать о Франко, когда говорю это, и о том, что мог бы чувствовать Лиам, если бы узнал о том, что Франко делал со мной во время нашего брака. Но Франко мертв и похоронен, а Лиам знает достаточно о его грехах. Нет причин вспоминать остальное. Не сейчас, не по ночам, когда я стараюсь изо всех сил не думать о своем первом муже и обо всех способах, которыми мой второй мог бы повторить его, если мне не повезет.

Прием кажется одновременно и слишком длинным, и слишком коротким. Зрелище всего этого утомляет, особенно учитывая, как мало я спала прошлой ночью и как мало ела весь день. В то же время я с ужасом думаю о том, что будет дальше, о роскошном отеле, о котором упоминал Виктор, и о том, что там произойдет. Но этого не избежать. Поэтому, когда приходит время нам уезжать, осыпаемая семенами от гостей, я стискиваю зубы и беру себя в руки, когда мы направляемся к лимузину Виктора. Я могу бояться, но я отказываюсь показывать это. Я не хочу доставлять ему такого удовольствия.

Отель, в который он нас отвозит, великолепен, находится в центре Манхэттена, я никогда здесь не была, но слышала о нем много раз. Нас сразу же поднимают в пентхаус. Когда мы заходим внутрь и дверь за Виктором закрывается, я чувствую, как холодок пробегает по моей спине от завершенности этого.

Я оглядываю номер, пытаясь успокоиться, отмечая гладкое белое постельное белье, мягкий ковер, камин вдоль одной стены, бархатные диваны для отдыха, просторную ванную комнату, которую я вижу сразу за одной дверью. Там, вероятно, есть ванна для купания, может быть, даже с гидромассажем. В этот момент я больше всего на свете желаю, чтобы я могла заставить Виктора исчезнуть и просто погрузиться в ванну, полную горячей воды и пены, пока сам мир вокруг меня не исчезнет, и я смогу расслабиться.

— Я собираюсь привести себя в порядок, — натянуто говорит Виктор, ослабляя галстук. — Я могу помочь тебе с платьем, когда вернусь, если хочешь.

Что ж, по крайней мере, он не повалил меня на кровать и не изнасиловал. Я не уверена, становится ли от этого лучше или хуже, что ему, похоже, так же некомфортно, как и мне. Может быть, и не очень удобно, но ему, похоже, это тоже не нравится. Не так сильно, как я думала после того, как он настойчиво потребовал, чтобы Лука отдал меня. Может быть, это вообще не имеет никакого отношения к моему желанию, просто к власти. Возможно, это действительно просто средство ослабить его контроль, показать, что он может и будет требовать того, чего хочет, даже от дона северо-восточной американской мафии. Это, безусловно, возможно. И это может означать, что после сегодняшней ночи он с большей готовностью оставит меня в покое, чем я изначально надеялась.

Когда Виктор исчезает за дверью ванной, я иду к балкону, открываю французские двери и выхожу на теплый ночной воздух очень поздней весны. Городской воздух далеко не свежий, но он знакомый, и я вдыхаю его, пытаясь успокоиться. Пытаюсь напомнить себе, что что бы ни случилось, я все еще здесь, все еще дома, в Нью-Йорке. Меня не отправили в Россию. Меня не выслали. Я нахожусь среди знакомых вещей, даже если мужчина в соседней комнате мне совершенно незнаком.

Я смотрю вниз с балкона, на улицу, раскинувшуюся на много этажей ниже меня. Я думаю о том, что будет дальше, после сегодняшнего вечера, о годах брака с врагом моей семьи, с человеком, который холоден ко мне, для которого я не что иное, как контракт. У меня внезапно возникла мысль, что прямо сейчас я могла бы отказаться от этого. Это могло бы быть моим выбором. Вместо того, чтобы возвращаться в дом и ложиться в постель с Виктором, позволяя ему раздевать меня, быть внутри меня, я могла бы покончить с этим сейчас.

Я сказала Луке, что выбор есть всегда, и теперь я вижу, что была права. Я могу выбрать жизнь с Виктором, или я могу лишить его невесты. И в этот момент, глядя на бетон внизу, я понимаю, какой выбор сложнее. Но я также знаю, какой выбор правильный. Поэтому, когда я слышу, как Виктор зовет меня по имени из номера для новобрачных, я медленно разжимаю пальцы с перил, бросая последний тоскующий взгляд на бескрайнюю тьму внизу.

А затем я поворачиваюсь и захожу обратно внутрь.

ВИКТОР

Я не из тех, кто часто бывает неуверен. Я всегда гордился тем, что я решительный человек, человек, который знает, чего он хочет. Тот, кто управляет строго и непреклонно, кто не колеблется. Но в этом я впервые не уверен.