Плененная во тьме (ЛП)

Прислушавшись сильнее, я отчетливо уловила громкий повторяющийся стук какого-то неподвижного предмета, о стену или о какую-то другую твердую поверхность. Я застыла. Быстро вдохнув и выдохнув, я попыталась разобраться во всем, что меня окружало.

Кто-то занимался сексом. Это был... Калеб? С ней, с кричащей женщиной?

Задавая себе этот вопрос, я уже знала на него ответ. Ну конечно. Это Калеб занимался сексом. Сукин. Сын.

Меня бросило в жар. Я не могла дышать. Я не могла кричать. Но ко мне вернулись эмоции.

Он привязал меня - голую- к столбу кровати. Страдать. А сам, где-то в этот же доме трахал какую-то шлюхудо потери пульса, и не думал ни обо мне, ни о той боли, которую я испытывала по его вине. Ему. Просто. Было. Плевать.

По моим щекам потекли горячие слезы. Умываясь ими, я не могла не задаться вопросом, был ли он добр к ней. Зарывался ли он лицом между ее ног, как делал это со мной? Эта мысль разбудила во мне странные чувства.

Никогда раньше я не испытывала оргазма. Никогда. Но Калеб выжал его из меня. Что это могло значить?

Я запаниковала, лихорадочно пытаясь собрать все свои оставшиеся силы, и потянулась, чтобы освободиться... но ничего не вышло. Крики этой женщины стали громче и глубже. И что интересно, пока я внимательно прислушивалась к ней, ее стоны чередовались с мягким, тихим мурлыканьем и громкими, пронзительными визгами. Тихо, затем громко - и так без остановки.

На мгновение я забыла о боли, парализованная голосом этой женщины. Чем внимательнее я вслушивалась, тем больше мне казалось, что я была в состоянии их различить. Кажется, она получала удовольствие.

Внезапно, в этом шуме наслаждения стали примешиваться плохо различимые, низкие, тяжелые стоны. Я вспомнила эти звуки - я слышала их, когда Калеб ласкал меня своим языком.

От этого воспоминания по всему моему телу разнесся жар, принося с собой еще больше пота, головокружения и слез. К ним так же добавился стыд и удовольствие, но я не переставала думать об этом ни на секунду. Я закрыла глаза. Блять, ну почему я не могла просто взять и потерять сознание?

Его стоны стали другими - более агрессивными и затрудненными, словно он был бегуном, пытающийся добежать до финиша. Стиснув зубы, я, по неизвестным мне причинам, дернулась вперед. Мои плечи горели, а все мои отчаянные попытки освободиться так и оставались безрезультатными.

Женщина снова издала какие-то хриплые, скрипучие звуки, которые, казалось, шли откуда-то из глубины ее горла. Она что-то выкрикивала. Мне стало интересно, могло ли это быть его имя.

Почему-то, эта мысль меня хорошенько рассердила. Я стояла здесь, в этой темной комнате, привязанная к долбанному прикроватному столбу, пока какая-то другая женщина выкрикивала его имя. И не было никакого сомнения в том, что именно в этот момент она испытывала сильнейший оргазм. В то время как я, должна была называть его Хозяином, и мне не разрешалось произносить его имени, даже когда я кончала - не то, чтобы я стала его выкрикивать - но все же.

Она снова закричала, и на этот раз я не смогла сдержаться, чтобы не взвыть с его именем на губах, но не в экстазе, как она, а в агонии. Никогда раньше мне не доводилось произносить его имени вслух, и осознала я это только сейчас. С тех пор, как я здесь оказалась, я думала об этом каждый день. В моей голове он всегда был Калебом, но я никогда не позволяла этому имени соскользнуть со своего языка. Я снова повторила имя, отваживаясь произнести его чуть громче, желая всем сердцем, превзойти свою конкурентку.

Между ног возникла новая для меня боль - тяжелая, теплая и влажная. Я сжала их вместе.

- Калеб. - простонала я.

- Калеб! - выкрикнула она.

Я снова толкнулась вперед в своих оковах, не обращая внимания на боль во всем теле, на жжение в ногах, на все, что хоть как-то отвлекало меня от подслушивания. Я слышала его.

- Калеб...

Я рванула вперед.

Он часто дышал - низко и тяжело. Его дыхание становилось все быстрее, в то время как непонятные стоны женщины стали протяжными и какими-то чужеродными.

Внутри меня зародилось чувство паники. Меня прошиб пот. Гребаный пот прилипал ко мне, раздражал и доводил меня до крайней степени безумства, которого я никогда не испытывала. Если бы я знала, что эта затея увенчается успехом, я бы перегрызла свои руки, словно дикий койот, только бы освободиться.

- Освободи меня! - кричала я.

- Освободи меня!

Жалобно плача и тяжело дыша, я втягивала в себя воздух так часто и быстро, как только могла. Я шептала его имя. Мои мышцы сводило судорогой. Мои крики смешались с ее, с его, соединяя нас вместе в симфонию удовольствия и боли. Услышав ее пронзительный пик наслаждения, который едва перекрыл мой собственный истошный крик отчаяния, я потеряла сознание. Наконец-то.

Я не знаю, как долго я оставалась там, уязвимой, в подвешенном состоянии, и пропавшей для всего мира. Я помню только, как проснулась от ощущения теплого и крепкого груза, накрывшего мои бедра. Я даже не испугалась. Мои волосы были мокрыми, но чистыми, и пахли знакомым ароматом лаванды.