Плененное сердце

— С тобой все в порядке? — спросил Нэвил, бросаясь к ней, чтобы поймать ее, если она станет падать. Колби грубо оттолкнула его руки.

Она подумала о том, что потребуется от нее в постели позднее этим вечером, и мысли ее как фейерверк разлетелись в разные стороны; ощущение его прикосновения было последней каплей, которой она могла не выдержать.

Но Нэвил этого не понимал, ни сейчас, ни в тот самый момент, когда полковник вовлекал Колби в разговор за столом.

— Моя дорогая леди Колби, как жаль, что вы не знали Парижа после Наполеона, — говорил мистер Шеррод Мэрроу. — Он был таким диким. Сколько драм. Дуэли происходили ежедневно, а один ирландец из бурбонистской гвардии убил за год девять своих противников.

— Право, Шеррод, здесь леди, — мягко запротестовала его жена.

— Право, Адель, Колби выросла в гарнизонах. Она понимает глупых солдат, — напомнила Рита Барро. — Для меня самым ужасным было то, что с места дуэли в Булонском лесу все ехали к Торони завтракать.

— Точно так, — добавил полковник. — После каждой дуэли снималась комната для самых неистовых пиршеств с шампанским.

— Тебе недостает Парижа пятилетней давности? — насмешливо посмотрел на него Андрэ. — Я хорошо помню твой трактат о пустоголовых ведьмах из Фобург-Сен-Жермен.

— Это было до или после того, как они прижимали тебя к своей груди, дорогой родственничек? — беззлобно вставил Нэвил.

— Можешь быть уверен, Нэвил, это было до того, — засмеялась миссис Мэрроу.

— Мне кажется, нам не стоит так пренебрежительно отзываться при наших хозяевах о женщинах старого режима, — запротестовал полковник. — В конце концов, многие из них — родня Андрэ и Риты.

— Ерунда, Шеррод, мне они отвратительны. Они так и не простили моего отца за то, что он был либералом и за то, что благополучно сбежал из Франции перед революцией, — торжествующе улыбнулся Андрэ.

В этот момент оживилась Рита Фаберже, решившая взять Колби под свое крыло. Она объяснила, что после реставрации Бурбонов эмигрантам, потерявшим свои деньги или поместья из-за преданности королевской семье, были дарованы крупные суммы. Презрение и отвращение, которые они питали ко всем, не принадлежащим к их кругу, объясняла Рита, были необычайными.

— Это на редкость неприятная компания, их ужасная гордыня, сознание собственной исключительности и узколобое невежество уже стали легендарными.

— Все это так, моя дорогая Рита, — вставила миссис Мэрроу. — Но когда они принимали кого-то в свой круг, с ним возились, как с испорченным ребенком, которого балуют и которому льстят сверх всякой меры. Не так ли, Шеррод?

Полковник пробормотал что-то невнятное, а остальные засмеялись. Рита поднялась.

— Я думаю, что леди уже пора удалиться, — произнесла она. — Андрэ, не забывай, пожалуйста, что для Браунингов это был очень длинный день.

Глава 22

Колби вошла в свою комнату, отослала свою горничную и стала сама раздеваться, сражаясь дрожащими пальцами с целой армией маленьких жемчужных пуговиц, ни разу не взглянув на кровать.

Пытаясь найти хоть какое-нибудь утешение перед предстоящей ночью, она подошла к высоким окнам, выходящим в сад, теперь уже совсем темный, только из боковой комнаты, на первом этаже пробивался слабый свет. Когда она обернулась, в спальню из своей гардеробной входил Нэвил, неся роскошный серебряный поднос с графином и стаканами. Она не знала, что он вернулся, и вздрогнула, увидев его.

Нэвил поставил поднос на стол рядом с кроватью и начал разливать бренди.

— Дальше по коридору я обнаружил дверь в мою гардеробную, — сказал он насмешливо. — Вот это я отобрал у молодого лакея, который, как я подозреваю, выполнял чье-то задание. Ты думаешь, Барро будут возражать?

— Не знаю, — ответила Колби, ее голос едва был громче шепота.

— Во всяком случае, я это сделал и думаю, что они поймут. — Он предложил ей стакан и с удивлением увидел, что Колби напугана; ее глаза были растерянными, в них стояли слезы, как у ребенка. Это была совершенно другая Колби. Куда девалась уверенная, холодная, колючая женщина, которую, как ему казалось, он знал. Его поразила мысль о том, что борьба с такой Колби доставляла ему удовольствие.

— Мы можем отложить эту ночь, — сказал он, тронутый ее состоянием, и решил дать ей время снова обрести самообладание.

Колби залпом выпила бренди и вернула стакан Нэвилу. В брошенном ею взгляде был вызов.

— Если отложить неприятную обязанность, она все равно остается неприятной, — сказала Колби и пошла к кровати походкой приговоренного к виселице. Она развязала халат и забралась в постель, всем своим видом напоминая жертвенного ягненка.

Если бы Колби специально искала способ оскорбить Нэвила, то вряд ли ей удалось бы задеть его сильнее. Это было сказано точно таким же голосом и почти теми же словами, которыми Грэйсия Альварес презрительно отвергла его, когда он вернулся к ней, надеясь обрести поддержку и любовь. Тогда он круто развернулся и бежал. Сейчас было не то. Ставки были другими, и он был другой.

Нэвил сорвал с себя халат и ночную рубашку и бросил их на спинку кровати. Он задул свечи и с размаху накрыл ее своим длинным мускулистым телом.