Плененные

– Мадам Люминик! – довольно прохладно поздоровался он. – Как приятно вас видеть.

– Добрый вечер, Якуб! – София сбросила пальто на руки лакею, глядя мимо него, в глубь холла. Белая мраморная лестница, изгибаясь, вела на галерею второго этажа. – Надеюсь, вы получили мою записку?

– Разумеется. Вы и ваша гостья сегодня примете участие в семейном ужине. Все готово. – Он повернулся к Ауре. – Добро пожаловать во дворец Октавианов.

– Благодарю.

К ним подбежала горничная, присела в торопливом реверансе и забрала у Якуба пальто.

– Нас никто не встречает? – удивилась София.

Лакей низко поклонился:

– С вашего позволения, я немедленно извещу его высокоблагородие, что вы изволили прибыть.

– Что могло заставить его провести целый вечер дома, а не в борделе на набережной?

– Надежда увидеть вас, я полагаю, – ответил Якуб. Ауре было неловко, но она не подала виду.

Когда лакей удалился, чтобы известить хозяев о прибытии гостей, София сказала:

– Терпеть меня не может. Но вообще-то Якуб – честный старый слуга. Он отлично знает, как Лудовико проводит вечера, – вероятно, даже где и с кем. И как Эстелла любит сладкий красный портвейн. Он терпит эксцентричные выходки Северина, а детям – они давно уже не дети, но я привыкла их так называть – по-прежнему вытирает носы, поскольку сами они так этому и не научились. Адам и Ода не отличаются ни самостоятельностью, ни особенной добродетелью.

– Что ж, типичная семья, судя по всему. И мне нужно запомнить все эти имена?

София покачала головой:

– Нет, это неблагодарное дело.

Перед входом висело необычное украшение: огромная деревянная женская фигура словно выступала прямо из стены. Казалось, женщина высовывается в прихожую из соседней комнаты через окошко. Фигура была обнаженная, соски на тяжелых грудях стояли торчком, обе руки вытянуты вперед. У нее не хватало трех пальцев на одной руке и двух на другой, а там, где должны быть глаза, кто-то грубо прошелся рашпилем.

– Это носовая фигура корабля?

София кивнула:

– Одна из родоначальниц Октавианов путешествовала вокруг света, была одной из первых женщин, открывавших новые земли. Она прошла по всем морям, и во всех музеях мира есть ее, скажем так, находки. Эта фигура украшала нос ее корабля.

Аура приподняла брови:

– Я ее знаю?

– Это не я, если ты об этом, – рассмеялась София. – Ее звали Сузанна. Сузанна Октавиан. Загляни в какую-нибудь энциклопедию потолще – там найдется про нее статья. Ни для кого не секрет, что она неплохо нажилась на том, что успела натащить со всего света. Все, что ты тут видишь, – ее заслуга. Кто знает, могли бы Октавианы сегодня позволить себе свои прихоти, если бы наша дорогая Сузанна не сумела так ловко пустить в оборот краденое золото и другие трофеи. Уж поверь мне, она не за бабочками охотилась.

– Ты ее знала?

– Конечно.

Аура подошла ближе к фигуре и остановилась под вытянутыми руками. Торс был, наверное, метра два длиной, безглазое лицо казалось огромным. Вблизи было видно, что кто-то пытался нарисовать новые глаза на месте выпиленных. Краску потом смыли, но в трещинах остались темные следы, словно растекшийся грим.

– Тебе не кажется, что оленьи рога в прихожей смотрелись бы изящнее?

София рассмеялась. При этом она казалась просто неприлично юной.

– В семье Октавианов ценится не изящество, а традиции. Если у нас будет время и нас не сожгут как ведьм, я тебе еще кое-что покажу.

– Сузаннину коллекцию черепов?

– Нет, кое-что получше.

Аура снова, почти против воли, взглянула на деревянную фигуру. Массивное тело растрескалось от соли морей и океанов. Казалось, фигура вот-вот переломится в талии. Удивительно, что она еще держится на стене.

Когда Аура опустила взгляд, перед ними стоял неслышно вернувшийся Якуб.

– Господа вас ожидают.

Он подозрительно поглядел на Ауру, словно опасаясь, как бы она не унесла драгоценную фигуру под блузкой.

София протянула Ауре руку:

– Идем, я познакомлю тебя с семьей.

Глава 30

Комната, где ужинали Октавианы, оглашалась громким тиканьем. Но маятник часов на камине не качался, и стрелки стояли неподвижно, показывая двадцать минут девятого. Тиканье доносилось, видимо, из трубы граммофона, на котором крутилась пластинка.

– В этом доме не доверяют часам, – пояснила Эстелла Октавиан. – Но тиканье успокаивает.

Эстелла была худая строгая женщина с заколотыми наверх седыми волосами. Перед ней стоял стакан воды, к которому она не притронулась до основного блюда.

В ответ на ее слова с другого конца стола раздалось тихое мужское хихиканье, но того, кто смеялся, Аура не разглядела. Огромный букет, стоявший посередине стола, скрывал от нее Северина Октавиана – деверя Эстеллы. Видимо, это София заказала целую гору цветов. Никто, казалось, не обращал на букет никакого внимания, и монументальный шедевр флористики возвышался посреди накрытого стола, словно невидимый для всех, кроме Ауры.