Плененные любовью

Через несколько минут хотя бы часть причин, беспокоивших Джонатана, была устранена, и сухой и чистый малыш пришел в обычное веселое настроение. Аманда не желала ждать, пока он вспомнит, что голоден, и расплачется снова, а потому уселась прямо на землю, опираясь спиной о дерево, и «ал а ему грудь. Даже в самые страшные, трудные дни жизни эти минуты близости со своим ребенком дарили ей ни с чем не сравнимую радость, ведь она могла выбросить из головы все ненужные мысли и смотреть на своего краснощекого милого ангелочка, это живое чудо, ниспосланное ей Небом. Малышу было уже несколько месяцев, а его мать все еще не переставала удивляться и не могла нарадоваться тому, как с каждым днем его рожица все больше напоминала ей лицо Чингу. Это была настоящая копия отца! При воспоминании о Чингу глаза Аманды, как всегда, наполнились слезами. Вдруг она ощутила на себе напряженный взгляд, подняла голову и увидела Адама, неподвижно стоявшего у костра и следившего за ней все это время. Его лицо больше не было холодным и отчужденным — оно снова осветилось пламенем любви, и сердце Аманды испуганно екнуло, когда великан вдруг поднялся и направился к ней.

Он постоял, нависая над ними мощным телом, а потом опустился на корточки, и в ярких зеленых глазах Аманда прочла такое восхищение, что невольно покраснела. Мужественное, красивое лицо посветлело от несмелой улыбки, и он добродушно рассмеялся, перебирая шелковистые локоны, опустившиеся ей на лоб:

— Неужели тебя смущает моя любовь, Аманда? Но мне так долго пришлось скрывать ее, что теперь я не могу налюбоваться тобой. И делаю это, не таясь. — Адам улыбнулся и добавил дрожавшим от избытка чувств голосом: — Ты так прекрасна, моя милая Аманда! — Он погладил ее по щеке, наклонился и нежно, ласково поцеловал в губы. — Ты словно Мадонна! — прошептал он, не в силах отвести взгляд от обнаженной груди, которую все еще сосал Джонатан.

Аманда почувствовала, что краснеет еще сильнее. Он наклонился и поцеловал малыша в бронзово-красную щечку, а потом прикоснулся губами к ее груди. Аманда испуганно охнула. Адам бросил на нее страстный взгляд и поцеловал в губы, на сей раз более требовательно и откровенно. Когда он, задыхаясь, отодвинулся, тело его вздрагивало от едва сдерживаемого возбуждения.

— Я люблю тебя, Аманда, — с жаром заговорил он. — Пожалуйста, не проси меня снова расстаться с тобой! Ты уговорила меня тогда, в форте Карильон, и я уступил, потому что у тебя был другой, но теперь-то между нами никто не стоит!

— Это неправда, Адам.

— Тот, кто стоит между нами, живет только в воспоминаниях, но они со временем поблекнут, вот увидишь! — Адам умолк, чувствуя, что вот-вот сорвется. Потом постарался говорить сдержанно: — Я готов ждать, милая, ждать сколько угодно, пока воспоминания перестанут причинять тебе боль. Но только не проси оставить тебя в той жизни, из которой ты никогда уже ко мне не вернешься! Ты не можешь поступить со мной так жестоко!

— Я считаю, что будет менее жестоко объясниться раз и навсегда и расстаться сразу, Адам, — тихо промолвила Аманда.

Он застыл и испуганно выпалил;

— Неужели ты так уверена, что надеяться больше не на что и ты никогда не сможешь меня полюбить? — Адам явно был в отчаянии. — Аманда, неужели во мне нет ничего такого, что когда-нибудь смогло бы разбудить в тебе любовь? Неужели я кажусь тебе столь низким, отвратительным существом?

— Адам! — с болью вскричала она. — Дело вовсе не в тебе! Дело во мне! У меня в сердце все умерло, пойми! И я больше не способна никого любить — одного Джонатана! Его, только его! — По-прежнему прижимая младенца к груди, Аманда громко зарыдала. — Адам, умоляю, прости меня! Все внутри у меня давно умерло, умерло, умерло!

Адам смотрел на женщину, которую любил больше жизни, но она отвернулась и затихла, изредка всхлипывая. Наконец, не говоря ни слова, он встал и вернулся к костру.

Следующие три дня дались Аманде непросто. Она то и дело ловила на себе взгляд Адама, пытавшегося следить за ней исподтишка, и то, что выдавали в эти минуты его глаза, каждый раз удерживало ее от вопроса, лишавшего покоя. Куда они едут? Как Адам собирается с ней поступить?

Вечером, когда они уже улеглись спать, Адам вдруг заговорил как-то неуверенно, явно не зная, с чего начать. Аманде никак не удавалось разглядеть его лицо в ночном сумраке.

— Мы скоро окажемся там, где пора будет выбрать дорогу — либо в форт Эдуард, либо в деревню абнаки. Ты все еще так стремишься обратно к индейцам или же поживешь немного в форте Эдуард, прежде чем принять окончательное решение?

Мучаясь от того, что вынуждена причинить боль человеку, которому она обязана многим, она тихо ответила:

— Адам, я бы хотела вернуться в свою индейскую семью.

Его сильное, большое тело заметно вздрогнуло, и ей пришлось зажмуриться, чтобы не дать волю слезам, появившимся при мысли о собственной невольной жестокости. Адам так ничего и не сказал — только молча кивнул и закрыл глаза.