Плененные любовью

— Но, Чингу, — слабо возразила Аманда, — я ведь давно стала твоей женой и считаю нас единым целым.

— Нет, Аманда. — Чингу ласково прижал пальцы к ее губам. — Твои чувства еще не столь глубоки, как мои, но я могу позволить себе быть терпеливым, когда ты рядом. Я буду всегда мечтать о том дне, когда обрету счастье, разделив с тобой чувство, но пока вполне доволен и тем, что имею, ведь по крайней мере твое тело уже откликается на мою любовь.

Аманда была слишком потрясена такой проницательностью и откровенным признанием в любви и лишь молча следила, как Чингу скользил взглядом от ее живота вниз, по длинным стройным ногам, до едва заметного маленького шрама на лодыжке. Сосредоточенно хмурясь, Чингу протянул руку и потрогал белесый крестик между следами от ядовитых зубов.

— Когда я впервые увидел тебя, он был совсем свежий, Аманда. Кем был тот, кто сумел удалить яд из твоего тела? Это был человек, которого ты звала женихом?

— Нет, Чингу, это был другой человек. Но разве это так важно? — Почему-то Аманде не хотелось в эту минуту вспоминать тот день в лесу, когда Адам спас ей жизнь.

Чингу напряженно прищурился, заметив, как потупилась Аманда, не желая отвечать. Однако вспышка острой ревности не позволила ему уступить:

— Аманда, я хочу знать, кому должен быть благодарен за спасение твоей жизни и почему на тебя напала змея.

Было ясно, что своими колебаниями она сделает только хуже, и Аманде ничего не оставалось, как начать рассказ.

— После того как был сдан форт Уильям Генри, я заблудилась в лесу и нечаянно наступила на змею. А тот человек, который нашел меня, сумел отсосать яд и лечил меня, пока я не смогла идти сама. Он привел меня в форт Эдуард.

— Кто этот человек, Аманда?

— Его зовут Адам Карстерс.

Лицо Чингу напряглось, хотя он хотел скрыть свои чувства.

— Это имя знакомо мне. Адама Карстерса хорошо знают многие белые. Французские солдаты всегда шутили над ним, потому что он всегда имел успех у женщин.

— Что бы о нем ни болтали, Чингу, он спас мне жизнь и относился ко мне заботливо и с уважением, пока я находилась под его опекой. И я буду благодарна ему до самой смерти.

При виде того, с каким убеждением Аманда говорит о благодарности другому мужчине, Чингу снова содрогнулся от ревности и поспешил скрыть лицо, наклонившись к маленькому шраму. Наконец ему удалось совладать с гневом настолько, чтобы решиться поднять голову. Влажный блеск его черных глаз удивил Аманду: неужели Чингу старается скрыть слезы? А он вдруг грубо схватил ее за плечи дрожащими руками. От избытка чувств его глубокий голос то и дело срывался на хрип:

— Я ужасно завидую тому человеку, потому что он, а не я высосал яд из твоего тела, и ощутил, какова на вкус твоя кровь, и сделал тебя навеки обязанной за спасение своей жизни, Аманда. Потому что ты должна принадлежать мне, только мне, и думать обо мне одном. Аманда, мне не знать покоя, пока ты помнишь о нем!

— Чингу! — В ее возгласе послышался укор, и она поспешно обняла его и прижалась всем телом. — Одумайся, что ты говоришь! Мы с Адамом были просто друзьями, и не больше! И тебе вовсе нет нужды без толку себя мучить! — Ласково сжимая в своих мягких нежных ладошках его лицо, она зашептала, почти касаясь губами его губ: — Ты познал меня так, как ни один другой мужчина, Чингу! Я навек стала твоей. Это твоего ребенка я ношу под сердцем, и я горжусь этим! — Ее слова были полны чувства, ибо она свято верила, что говорит истинную правду.

Столь серьезные беседы звучали в их вигваме вовсе не каждый вечер. Например, однажды Чингу, несмотря на сгустившиеся сумерки, сразу почувствовал на себе пристальный взгляд лежавшей рядом жены и сказал:

— Ты что-то хотела спросить, Аманда?

— С чего ты это взял, Чингу? — поразилась она. Способность молодого индейца угадывать ее мысли всегда казалась удивительной.

— По твоему лицу я вижу, что страх мешает тебе говорить. Ну же, не тяни, задавай свой вопрос. Я готов удовлетворить твое любопытство. Можешь не бояться моего гнева.

— Ну, — нерешительно начала она, не спуская настороженного взгляда с длинного пучка волос у него на макушке, — понимаешь, Чингу, то, как у вас принято убирать волосы, кажется мне странным и довольно неудобным. Я давно успела понять, что абнаки ничего не делают просто так, а значит, у этого обычая тоже должно быть какое-то объяснение. — И она выпалила, больше не в силах сдерживаться: — Но как я ни ломала голову, так ничего и не поняла!

— Аманда, разве я не кажусь тебе красивым? — спросил Чингу, стараясь скрыть под напускным возмущением веселый смех.

— Что ты, Чингу! — воскликнула она, решив, что он и в самом деле обиделся. — Ты очень красивый и мужественный. Это просто мое глупое любопытство тянет меня за язык!

И Чингу наконец ласково улыбнулся, погладил ее по лицу и стал объяснять: