Плененные любовью

В следующее мгновение Аманда оказалась между двумя мужчинами и вцепилась в смуглую руку, сжимавшую кинжал.

— Чингу, пожалуйста, не надо! — молила она. — Спрячь свой кинжал! Ведь я обязана этому человеку жизнью! Я рассказывала тебе о нем, помнишь? Пожалуйста, убери кинжал!

Чингу, не скрывая ярости и ревности, неохотно убрал кинжал. Соперники с ненавистью смотрели друг на друга.

— Чингу, — дрожащим от страха голосом продолжала Аманда, — это же Адам Карстерс!

Адам перевел взгляд с Чингу на Аманду, заметив, как по-хозяйски обращается с ней индеец.

— Адам, познакомься с Чингу, — неуверенно пробормотала Аманда и замолкла, не зная, что еще сказать.

— Так это он похитил тебя из форта Эдуард, Аманда? — В голосе Адама послышалась угроза. Он оценивал силы стоявшего перед ним дикаря.

Аманда кивнула. Она судорожно выискивала способ по мирному завершить эту стычку — и невольно сравнивала стоявших перед ней мужчин. Чингу, хотя и не мог пожаловаться на рост, уступал Адаму по меньшей мере четыре дюйма. Его мускулистое легкое тело могло показаться чуть ли не хилым по сравнению с массивной, широкоплечей фигурой Адама. Но когда индеец стоял вот так, лицом к лицу с соперником, сгорая от ревности, полыхавшей во взгляде пронзительных черных глаз, он выглядел не менее грозно. Аманда не сомневалась, что каждый из них опасен по-своему и, если случится драка, шансы на победу будут примерно равными. Она боялась за обоих и сама не знала, за кого больше.

— Ты похитил эту женщину из форта Эдуард как заложницу, Чингу, — сдерживаясь из последних сил, заговорил Адам. — И я готов заплатить тебе за нее выкуп. Назови свою цену, и ты получишь все сполна.

— Эта женщина не заложница, — надменно произнес Чингу. — Она моя жена!

Адам не веря своим ушам покосился на Аманду, чей смущенный вид и потупленный взгляд стали молчаливым подтверждением слов Чингу.

— Ну что ж, тогда я готов купить ее как твою жену. — Звучный голос Адама дрогнул при этих словах. — И на полученные деньги ты сможешь приобрести себе не одну, а много жен!

Чингу еще более презрительно поднял подбородок, положил ладонь Аманде на живот и спросил:

— Может, ты заодно заплатишь и за моего ребенка, который растет у нее в утробе?

Адам снова оглянулся на Аманду в поисках подтверждения столь невероятной новости — и снова обнаружил ее потупленный взгляд. Слезинка появилась в уголке глаза и проложила блестящую дорожку на ее нежной бледной щеке, Адам, помолчав, ответил:

— Да, я заплачу. Она родит этого ребенка, а у тебя будет еще много детей от других жен, которых ты сможешь купить.

— И ни один из них не будет равен тому, который родится у нас с Амандой, — надменно отрезал Чингу. — Адам Карстерс, ты понапрасну тратишь слова, — продолжал он. — Аманду приняло как свою мое племя. Моя жена как любая абнаки вольна когда угодно уйти от меня к другому мужу. Почему ты не спросишь у нее самой, что она выберет?

Адам заметил, как Аманда посмотрела на Чингу. Ему ничего не оставалось, как поверить, что все сказанное заносчивым дикарем — правда. А Аманда, так ничего и не прочитав в непроницаемом взгляде Чингу, обернулась к Адаму, навстречу его сияющим, любящим глазам, смотревшим ей в самую душу. Но в ту же минуту ей вспомнилась грубость французских солдат, оскорбивших ее на этом самом месте. Руку она положила на живот, стараясь защитить ребенка, шевельнувшегося у нее под сердцем. Нет, она не хочет обречь свое дитя на унижение, которому наверняка подвергнут его в будущем самодовольные белые люди. Она не должна думать о себе. Даже если Чингу и правда позволит уйти. Отныне и навсегда ее чувства, какими бы они ни были, не играют никакой роли. Прежде всего она обязана думать о ребенке, который вдруг напомнил о себе отчаянными и даже болезненными толчками. «Не бойся, — мысленно обратилась она к своему нерожденному малышу, — я не поступлю так с тобой!»

Но труднее всего было посмотреть в глаза Адаму и своими руками разрушить надежду, сверкавшую в его взгляде. Чувствуя, что вот-вот заплачет, Аманда еле слышно промолвила:

— Прости, Адам, но уже слишком поздно что-то менять. Уже почти пять месяцев мы с Чингу муж и жена. Я живу в его вигваме, я делю с ним ложе, а теперь еще и ношу в себе его ребенка. — Непослушные слезы все же переполнили ее огромные синие глаза и полились по щекам. — Прости, что приходится обижать тебя отказом, но теперь мне нужно думать о ребенке и о том, чтобы у него был отец. Пожалуйста, Адам, прости! — Она отвернулась, заглянула в каменно-неподвижное лицо Чингу и позволила ему увести себя прочь. А Адам так и застыл на месте, провожая глазами индейца и прекрасную белую женщину, столь внезапно лишившую его покоя и радости жизни простыми словами: «Слишком поздно, Адам, слишком поздно…»