Плененные шахматами

На проходившей в 1962 году в Варне Всемирной шахматной Олимпиаде к Фишеру обратилась одна собирательница автографов. Американский гроссмейстер в этот раз не отказал, но своей подписью занял всю страницу.

– А где же место для других автографов? – спросили Фишера.

– Остальные – ерунда! – последовал ответ.

* * *

Чемпион мира Капабланка иногда неохотно давал автографы. Во время турнира, в котором играл кубинец, один любитель предпринял несколько безуспешных попыток получить автограф Капабланки. Наконец, желая оставить память о встрече с Капабланкой, он обратился к одному из зрителей:

– Распишитесь, пожалуйста!

– Вероятно вы меня с кем-то путаете, – удивленно сказал шахматист, – я не мастер и играю очень посредственно.

– Да, но ведь вы недавно разговаривали с самим Капабланкой! – привел неожиданный аргумент любитель.

Макс Эйве всегда охотно отзывался на просьбы собирателей автографов. Михаил Ботвинник по этому поводу как-то пошутил:

– Хорошо Максу, у него такая короткая фамилия.

* * *

Однажды Эйве дал автограф, когда об этом его не просили – во время последнего тура VI командного первенства Европы (Москва, 1977 год).

– Нет ли у вас почтового конверта? – спросил у судьи соревнования, международного арбитра Юрия Дмитриевича Кабалевского, прибывший из Голландии на закрытие соревнования президент ФИДЕ.

– Одну минуточку, – ответил тот и пока Эйве был занят своими делами сходил к киоску, купил там несколько конвертов и, подойдя к увлеченно что-то писавшему президенту ФИДЕ, протянул один из них.

Макс Эйве, не поднимая головы, расписался на конверте и вернул его Кабалевскому.

– Спасибо, за автограф, – поблагодарил Юрий Дмитриевич и, протягивая второй конверт, напомнил президенту о его недавней просьбе.

Лишь теперь Макс Эйве сообразил в чем дело и одобрительно улыбнулся.

Где лежит портфель Рети?

Обладая прекрасной шахматной памятью, некоторые выдающиеся шахматисты в обыденной жизни отличались удивительной рассеянностью.

Как-то в ранге чемпиона мира Эммануил Ласкер посетил Париж. По совету одного из лондонских друзей он поселился в небольшом уютном пансионате. Оставив багаж, Ласкер направился в знаменитое шахматное кафе «Режанс» и провел там время до позднего вечера.

Собираясь уходить, он с ужасом заметил, что не помнит, где находится пансионат. Ласкер тут же дал телеграмму лондонскому приятелю с просьбой повторить адрес. Переночевать ему пришлось у знакомого шахматиста.

Утром, не получив ответа, чемпион мира рассердился на друга и начал поиски. Карта Парижа была разбита на секторы. Ласкер стал обходить все пансионаты. Был уже поздний вечер, когда после долгих и утомительных поисков Ласкер попал в свой номер. На столе лежала телеграмма:

«ЛАСКЕРУ ПАРИЖ УЛИЦА ЛАТУР 12 ВАШ АДРЕС ПАРИЖ УЛИЦА ЛАТУР 12»

В отношении рассеянности лондонский приятель Ласкера не отстал от чемпиона мира.

* * *

Необычайная память была у Александра Алехина. Он трижды устанавливал рекорды в игре, не глядя на доску. В 1924 году в Нью-Йорке Алехин сыграл на двадцати шести досках. Через два года он увеличил свое достижение до двадцати восьми досок. Наконец, в 1933 году в Чикаго чемпион мира сыграл одновременно вслепую тридцать две партии.

А как в обыденной жизни? Однажды Алехин бросил в чашку с кофе вместо сахара пешку, мешал и удивлялся, что сахар долго не тает. Вечно он искал очки: бывало, что пытался закурить папиросу с другой стороны и нередко, уезжая из гостиницы, забывал сдать ключ.

* * *

В 1933 году Алехин посетил Прагу. При встрече чехословацкий гроссмейстер Сало Флор рассказал чемпиону мира, что вскоре ему предстоит поездка в Москву на матч с сильнейшим советским шахматистом Михаилом Ботвинником. Из Москвы Флор решил отправиться на традиционный международный турнир в Гастингс. Туда же собирался Алехин.

– Возьмите с собой в Гастингс мой маленький чемодан со смокингом, – попросил Флор чемпиона мира.

Алехин охотно согласился. При встрече в Гастингсе Флор открыл привезенный Алехиным чемодан и увидел вместо смокинга… женское платье.

По дороге Алехин перепутал чемоданы.

* * *

В мае 1955 года в Вильнюсе проходил четвертьфинал первенства СССР. После десяти туров у юного рижанина Михаила Таля было всего пять очков. Помочь сыну приехала мать. Бледный и похудевший Миша жаловался на всех и все, в том числе на жмущие ноги туфли.

Все вопросы Ида Григорьевна легко уладила. Проще всего решилось дело с туфлями.

– Переобуйся, – сказала мама, – ты ведь надел их не на ту ногу.

Австрийский гроссмейстер Рудольф Шпильман при анализе любил покачиваться со стороны в сторону. Однажды, сидя в ресторане, он настолько увлекся анализом отложенной позиции, что не заметил поставленной перед ним тарелки с супом. Через некоторое время официант вновь подошел к гроссмейстеру.

– Ваш суп стынет, – сказал он и сунул Шпильману в руку ложку.

Тот молча покачал головой и, не отрываясь от шахматной доски, стал механически черпать суп. Ни одна ложка при этом сразу не попала ему в рот, содержимое некоторых пролилось на костюм.

* * *