Плени меня (ЛП)

Я рисую ее широкими, размашистыми мазками. Рисую на ней своим языком.

— Я не хочу тебя придавить, — говорит она.

— Принцесса, если я задохнусь, я умру счастливым человеком.

Когда ее влага начинает стекать по моей шее, она выдыхает:

— Я хочу кончить на твой член.

Она начинает подниматься с моего лица. Я качаю головой.

— Ты сделаешь это, принцесса. — Я тяну ее обратно вниз, посасывая ее клитор, и она наклоняется вперед, вскрикивая. Я удерживаю ее на месте и вхожу в нее так, словно высасываю из нее душу, пока она не переваливается через край, бедра трясутся, а ее стоны эхом отражаются от стен.

Я не даю ей шанса прийти в себя, прежде чем переворачиваю ее на спину и скольжу в ней, желая почувствовать, как ее киска пульсирует в муках оргазма. Я почти кончаю в нее в ту секунду, когда ее стенки сжимаются вокруг меня снова и снова.

Я вдавливаю ее в бетон, между ней и полом нет ничего, кроме нашего холста.

Ее крики становятся хриплыми, когда я вонзаюсь в нее снова и снова. Она такая красивая, когда ее трахают. Сиськи подпрыгивают, бедра дрожат, рот открыт, глаза закатываются.

— Бо! — визжит она.

Я больше не могу сдерживаться, и мой член дергается, изливаясь внутри нее. Я стону, ее киска заставляет мой разум кружиться.

— Твою мать.

Когда мы переводим дыхание, и она, наконец, садится, мы восхищаемся нашей работой. Наш холст покрыт дикими разводами краски. Это будет лучшая гребаная картина в этом доме.

Она проводит рукой с синими прожилками по моим волосам, намек на беспокойство хмурит ее брови.

— Что мы собираемся сказать всем, когда покинем этот дом и вернемся к нашей нормальной жизни?

— Все просто. Ты влюбилась в меня. — Она ухмыляется и открывает рот, но я продолжаю. — Ты знала, что твои родители никогда бы не позволили своей маленькой принцессе быть с таким чудовищем, как я. Поэтому ты сбежала, чтобы мы могли быть вместе. — Я сажаю ее к себе на колени, целую. — И мы жили долго и счастливо с тех пор.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ  ПЕРВАЯ

КЭССИ

С наступлением темноты Тео отвозит меня домой на своей Ауди с последней пресс-конференции, посвященной исчезновению Ноэль. Полиция официально назвала ван Бюренов фигурантами дела, что привлекло внимание средств массовой информации.

Я предполагаю, что именно это полиция имела в виду, говоря о ком-то близком к Ноэль.

Тео молчит, пресс-конференция и мысли о Ноэль тяжелым грузом давят на него. Вину, которую он испытывает из-за того, что не рассказал правду об их отношениях.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз я спала всю ночь. Даже при тусклом освещении в боковом зеркале я могу разглядеть мешки под глазами.

Хотя полиция сосредотачивает свое расследование на ван Бюренах, то, что сказал отец Тео на их званом ужине, с тех пор крутится у меня в голове. Если они начнут присматриваться ко мне и Тео повнимательнее, им не понравится то, что они обнаружат.

Нам нужно найти Ноэль.

Перед нами "Додж Неон" развивает скорость шестьдесят пять миль в час из сорока. Мое сердце подскакивает к горлу.

— Следуй за этой машиной.

— Что? Почему? — Спрашивает Тео.

— Это машина Бо Грейсона.

Брови Тео сходятся на переносице.

— Почему ты хочешь следовать за Бо Грейсоном?

— Давай просто посмотрим, куда он пойдет.

Он присутствовал на поисках Ноэль в кампусе и на мероприятиях. В последние недели в его походке появилась новая развязность. И тело Ноэль не найдено, так что, возможно, она все еще жива. Интуиция подсказывает мне, что это так.

И я думаю, что Бо Грейсон держит ее. Может быть, если я выясню, где он живет, я смогу знать наверняка.

Тео следует за Бо без лишних вопросов. Мы делаем поворот за поворотом, направляясь теперь не в ту сторону, пока Бо не заезжает на парковку перед баром.

— Черт, — бормочу я. Мы не можем просто сидеть возле бара и ждать, пока он доедет домой.

— Что теперь? — Спрашивает Тео, убирая ногу с педали газа.

Я машу ему рукой, чтобы он шел дальше.

— Давай просто вернемся.

Он выбирает долгий путь в кампус, поэтому я не замечаю, что мы в пути, пока не становится слишком поздно.

Слишком поздно поворачивать назад. Мы собираемся проехать это — место, где был убит мой брат.

Я задерживаю дыхание, как делают маленькие дети, когда проходят мимо кладбища.

Тео замечает, как я напрягаюсь.

— Ты в порядке? — Когда он замечает в свете фар деревянный крест, вбитый в землю, он шипит сквозь зубы. — Черт. Прости, Кэсс. Я забыл.

— Все в порядке, — выдавливаю я, хватаясь рукой за дверцу. — Вообще-то, ты не мог бы остановиться?

Он так и делает, плавно съезжая на обочину, памятник Хантеру виден в зеркале заднего вида. Я выскальзываю из Ауди Тео и присаживаюсь на корточки перед крестом. Кто-то прикрепил полароидный снимок к дереву, на котором Хантер сверкает широкой дрянной улыбкой перед группой своих приятелей по колледжу. Цветы окружают это место, некоторые оставлены здесь скорбящими, другие растут из земли. Новая жизнь, возникающая из смерти.

Я провожу пальцами по мягкой, темной траве, единственный свет, падающий на нас с Хантером, исходит от красного свечения стоп-сигналов Тео.