Пленённая мечтой

— Ушел на военный завод, — ответил преподобный Притчард, потирая руки перед камином. — Теперь с прислугой очень сложно — все хотят работать на заводах. Конечно, у нас все еще осталась миссис Страт. Она приходит, чтобы прибраться здесь, но вся кухня теперь на твоей матери. — Он налил наперсточные рюмки коньяку. — По особому случаю, — пояснил он, и они уселись, чтобы немножко поболтать, пока их не позовут в столовую.

— Ну как? Лучше, чем в больнице? — проговорил отец, когда мать принесла жалостно маленькую ножку барашка.

— Мне удалось получить прямо с фермы Хокинза. Конечно, это не совсем законно, но Хокинз хотел, чтобы я получила, раз уж я съездила к его отцу. Как давно ты не видела хорошего мяса, Грейс? — спросила она, отрезая ей три тонких ломтика и ставя тарелку перед ней.

Грейс, думая о роскошном пиршестве в Эктон-Барнетте, вежливо проговорила:

— Выглядит восхитительно. У нас в госпитале никогда не бывало жареного мяса.

— Наверное, ты стала вполне квалифицированной медсестрой после такой долгой практики, — сказала мать. — Надо думать, теперь ты не упадешь в обморок при виде крови, как когда-то, будучи еще девочкой.

— Конечно, мамочка, я теперь вполне профессиональна, — с трудом выдавила Грейс.

— Правда, ты имела дело только с выздоравливающими, — продолжила мать. — Но и такие знания в нашем округе — дар божий. У миссис Олленби на ногах такие язвы… Когда я переодеваю ее, то, вероятно, доставляю ей массу мучений. Бедняга никогда не жалуется, но я-то знаю, что у меня руки неуклюжие. Ты бы запросто справилась…

— Уверен, что Грейс не хочет говорить об уходе за больными в свой первый вечер дома, — проговорил преподобный Притчард, подмигивая Грейс. — Она, наверное, рада, что разделалась с госпиталем. Если только там не было особых случаев… Каких-нибудь молодых красавчиков среди пациентов. Кто, дочка, может постучать в нашу дверь?

— Грейс не может иметь ничего общего с военными, Уильям, — вступилась миссис Притчард прежде, чем успела ответить Грейс. — Мы должны помочь ей встретиться с хорошими молодыми людьми, раз уж она снова дома. Ей скоро двадцать один, в конце концов, пора обосноваться и устроиться… — Она обернулась к Грейс: — Помнишь Анджелу Даттон? У нее уже прекрасный малыш, мальчик.

— Я полагаю, сначала она вышла замуж? — с улыбкой спросила Грейс.

У матери застыло лицо:

— Конечно, сначала вышла… Что же ты думаешь, Грейс? Она вышла за Хемптона из Чиппинг Кемден. Нам надо навестить их. Я уверена, Анджела будет рада увидеться с тобой снова. Подумай об этом… У Хемптона есть брат… Так ведь, Уильям? У них вся эта собственность…

— Мама, тебе вовсе незачем заниматься сватовством, — возразила Грейс. — Я сама вполне в состоянии найти себе мужа.

Как раз можно было объявить о Фредди. Она представила себе удивление матери и выражение ее лица, когда та услышит имя Каллендара, и все же у нее вдруг пропало желание сказать им об этом. Она еще даже для себя не допускала, что несомненно собирается за него замуж, хотя он уже заранее планировал, где они будут жить, когда он вернется из Австралии. Грейс продолжала есть и ничего не сказала.

— Просто весной тебе уже исполнится двадцать один, Грейс, — проговорила миссис Притчард. — Когда я была девушкой, это считалось поздно для брака. Не собираешься же ты оставаться в старых девах? И помни: когда стольких молодых людей убили, выбор становится не слишком большим. Нам надо устроить для тебя вечер на Рождество.

— Дай ты девочке перевести дух, Милдред, — взмолился отец. — Она только-только переступила порог. — Он доброжелательно посмотрел на дочь, и она ответила ему благодарной улыбкой.

Наступило Рождество. Дом был разукрашен бумажными цепочками и ветвями падуба и гирляндами плюща. Грейс и ее мать приготовили пудинг и устроили каникулярную вечеринку для сельской детворы. Сам вечер прошел весело, но остаток Рождества оказался все-таки скучным. Угощение было небогатым: продукты все еще шли по карточкам и талонам, а родители Грейс отказались приобрести их на черном рынке, как делали это соседи. Да и общая атмосфера была совсем не та, как раньше. Мужчины вернулись домой с войны усталыми и удрученными. Многие семьи потеряли сыновей и отцов, и лица в церкви на Рождественский день были хмурыми и унылыми.

Невысказанные воспоминания грозили перевернуть и само семейство Грейс. Каждое украшение или рождественская традиция напоминали ей о довоенном времени: Гарри, возвращающийся из школы или Оксфорда, различные праздничные развлечения, как, например, лазание на крышу крыльца, притворяясь «дядюшками Рождества-ми», или распевание рождественских песен, когда Грейс непременно играла на фортепьяно. Имя Гарри вслух не произносилось, но было совершенно очевидно, что родители тоже страдали от своих воспоминаний.