Пленить охотника

– Если ты закажешь мне выпить, то ни один из них, – я оглядела зал, – Ко мне и на пушечный выстрел не подойдет. Черт, сумочку и кредитки в машине оставила, – посетовала я с тоской, имевшей очень мало отношения к финансам. Все это очень походило на отговорку, да и было ею по правде говоря. Всего лишь отсрочка.

Охотник мог бы дать мне свою карту, или всучить наличные, но он протянул мне брелок от машины.

– Вернешься, – он улыбнулся, – Можем сделать вид, что вообще незнакомы.

И я поплелась, иного слова и не подберешь, на стоянку. Взяв сумочку, минут пять раздумывала, а не смыться ли, но скорее просто по привычке. Да и бежать хотелось отнюдь не из страха и не от этого тухлого клуба. Так ничего и не решив, я вернулась, села у стойки и заказала порцию мартини, краем глаза отметив, что мой спутник присоединился к катающим шары парням, пока в качестве зрителя.

Барменшей была девушка, которая хоть и взглянула завистливо, но лезть не стала. От парня, что с горестным видом пил в одиночестве, тянуло такой беспросветной тоской, что хотелось завыть. И желательно погромче. Когда умирает любовь – это больно.

Я снова вспомнила отца. После смерти матери он тоже «умер». Он больше не мог и не хотел питаться, как обычно. За последние двадцать лет из «вечного студента» превратился в молодого мужчину. И как бы он ни экспериментировал, собирая хоть гарем, хоть бордель, ничего не выходило. Чужая энергия больше не усваивалась. Теперь он будет стареть. Медленно, но неотвратимо, и лет через двести умрет глубоким стариком. Вернее, уже через сто восемьдесят. Бабушка очень расстраивалась, считая, что семьдесят лет, это совсем не тот возраст, когда нужно остепеняться. И не тот возраст, когда должно «умирать».

Я хмыкнула, барменша бросила взгляд на мой бокал, где еще плескалось спиртное, и не стала подходить. Интересно, что скажет бабушка, когда узнает, что меня торкнуло, другого слова и не подберешь в двадцать семь? Я представила хрупкую и миниатюрную блондинку с хлыстом в руке, которая грозит карой своей непутевой внучке. Скоро дойдет до того, что какая-нибудь лайне, встретит своего избранника девственницей. Чур меня, чур, я едва не подавилась спиртным. Такого позора ни один род не переживет.

Дверь клуба распахнулась и в зал ввалилась компания молодых людей, уже успевших где-то основательно набраться. Небрежно заправленные в брюки рубашки, расстегнутые пиджаки нарочито громкие разговоры. Скорей всего клерки средней руки. Или так называемые молодые специалисты из очередной конторы по продаже болтов, гаек или участков земли, которые сбежали с корпоратива, намереваясь продолжить праздник жизни здесь. Один из подвыпившей троицы щелкнул пальцами, подзывая барменшу, двое других устроились за столиком по соседству с компанией подростков. Те, как по команде притихли.

– Красотка, пива, – хлопнул по стойке бара тот, что секунду назад пытался привлечь внимание барменши.

Он был высокий, немного нескладный, из тех, что обретают уверенность и грацию, только выпив рюмку другую. Ботаник с узким лицом и маленьким членом, над которым в подростковом возрасте наверняка смеялись девушки. И девственность он потерял с огромным трудом, и вряд ли с первого раза…

Молодой человек пьяновато ухмыльнулся и пошел к товарищам.

Отличный кандидат для перекуса. Я наемся, а он поднимет самооценку, трахнув крутую девчонку.

Я повернула голову и встретилась взглядом со светлыми медовыми глазами охотника. Он понял, что жертву… Хотя я всегда предпочитала слово партнер… я выбрала. И это по непонятной причине ему не понравилось. Черт знает что, еще только не хватало с ним советоваться.

Я встала, разом привлекая к себе внимание, даже тот парень, что еще минуту назад топил в выпивке свою загубленную жизнь, повернул голову. Я сделала всего несколько шагов, а он уже забыл, где находится и как его зовут. Лайне умеют двигаться так, что со стороны кажется, будто тело состоит из воды, оно перетекает из одного положения в другое. Это завораживает. Что ж пусть смотрят. Все смотрят, и даже тот, что стоит в тени, забыв про кий в руках.

Барменша вымучено улыбнулась, расставляя на столике пиво и бокалы, то и дело морщась от запаха перегара, которым ее щедро одаривали клиенты.

– Ааа… ээээтто, – увидев меня, изрек клерк, ощутимо кренясь вправо.

– Угостите девушку? – спросила я, садясь рядом с самым высоким, который казалось, ошалел от такого везения. Или наглости. Будь дело к ночи, я бы вытащила его танцевать, а так придется использовать банальные фразы.

Клерк махнул барменше, едва не опрокинув собственный бокал, а потом уставился на меня в немом обалдении, разом растеряв пьяный апломб.

– Меня Марина зовут, – представилась я, барменша, принесшая мне такого же темного пива, как и молодым людям, смотрела в недоумении. Весь зал так смотрел.