Пленительные наслаждения

– Ну и что? Неужели надо делать из этого трагедию? Мы же одна семья, в конце концов. – Габби дружелюбно улыбнулась, глядя на него невинными, как у ребенка, глазами.

– Габби, вы с Питером еще не женаты, – подчеркнул он. – Если нас застанут вместе в саду, несомненно, начнутся всякие домыслы. На вашей репутации будет несмываемое пятно.

– Кстати, я вспомнила… – нахмурилась она. – Я все собираюсь спросить, почему я выхожу замуж за Питера? Не подумайте, что я этого не хочу, – торопливо добавила она (видя ее лучезарную улыбку, Квил этого и не думал), – но я совершенно уверена, что папа собирался выдать меня замуж за вас. – Она смутилась. – Вернее, он думал, что Питер – это вы, и боюсь, что он рассчитывает однажды увидеть меня виконтессой. Но ведь этого не будет, Квил? Виконтессой станет ваша жена.

– Возможно, вы не станете виконтессой, но ваш сын, несомненно, получит титул виконта. Я никогда не женюсь.

– Но…

– Габби, – оборвал ее Квил, – теперь вы должны вернуться в свои комнаты. Идите! – И он подтолкнул ее к дому.

У Габби не было выбора. Поэтому она поднялась по ступенькам и вошла в холл, не переставая думать о словах Квила. Конечно, ему нужно жениться! Ее ничуточки не волнует, что она не станет виконтессой. Да и отец, когда узнает, страдать не будет. А Квилу очень сиротливо одному. Это видно по его унылому выражению лица. Он нуждается в ласке, в заботе, ему нужно, чтобы его веселили, пусть даже он смеется одними глазами.

У себя в комнате она разулась, засунула туфли под кровать, опустив пониже стеганое одеяло, забралась в постель и позвонила горничной.

О ветке из сада она забыла напрочь.

Через минуту появилась молоденькая служанка по имени Маргарет. Первое, что она сказала после реверанса, было:

– Какие очаровательные цветы, мисс!

– Да, – жизнерадостно подхватила Габби, – Разве не прелесть? Вы сказали, вас зовут Маргарет? Типично английское имя. Маргарет, у нас в Индии нет подобных цветов. Трубочки-пудинги. Звучит так по-английски, не правда ли?

Восхищенная дружелюбием Габби, горничная принялась наводить порядок и растапливать камин. Она даже не придала значения мокрым туфлям, а просто запихнула их под мышку, чтобы потом почистить. И уж совсем не думая о свежесорванных цветах, спокойно поставила их в хрустальную вазу возле кровати. Ни одна леди из благородных не была с ней настолько приветлива. И вообще молодая хозяйка вела себя так, будто они были подругами.

К завтраку Габби, одетая и причесанная – Маргарет уложила ее волосы аккуратными локонами, сжав их с боков обручем – вошла в гостиную, держа за руку Фебу. Когда она увидела, что ее жених уже в комнате, лицо ее просияло – а у Квила испортилось настроение.

– Доброе утро, Питер, – весело поздоровалась она. Затем повернулась к деверю: – Здравствуйте, Квил.

– Доброе утро, мисс Дженингем, мисс Феба, – весьма прохладно ответил Питер.

Утро было не самым любимым его временем. Но он посчитал нужным вытащить себя из постели в этот неурочный час, чтобы отвезти Габриэлу к модистке. Чего доброго, кто-нибудь из друзей увидит его будущую жену в этой ужасной одежде. Лучше застрелиться!

Он дождался, пока его невесте и девочке принесут завтрак.

– После того как вы закончите, я отвезу вас к мадам Карем, – объявил он.

– Замечательно! – обрадовалась Габби, щедро накладывая себе желе. – Более вкусных хлебцев я никогда не ела. Из чего это желе, Филипп?

Питер пришел в ужас, осознав, что она обращается к лакею. И слуга улыбался ей как равной!

– Это желе из черной смородины, мисс. – Филипп мгновенно уставился в стену, чувствуя на себе взбешенный взгляд Питера.

– М-м-м, – восхищенно протянула Габби. – Мне нравится. А тебе, Феба?

Девочка с сомнением посмотрела на желе.

– Моя няня никогда не позволяла мне намазывать на хлебцы что-нибудь сладкое, чтобы я не потолстела. А то я не смогу выйти замуж.

– Твоя няня – тиран! Попробуй это, дорогая. – Питер нахмурился. По его понятию, как раз Габби и следовало избегать сладостей. Возможно, дело было в ее платье, но она выглядела чуточку полнее, чем предписывала популярная в Лондоне французская мода. Однако обсуждение этой темы требовало более интимной обстановки.

Габби повернулась к нему, аккуратно облизывая нижнюю губу. Питер посмотрел на нее исподлобья. Квил резко встал и вышел, даже не сказав положенных в таких случаях слов. Если уж он заметил ее нецивилизованные манеры, значит, ей действительно требуется воспитательница.

– Это ваша подруга?

– Вы о ком? – Питер на секунду отвлекся и решил, что видимо, пропустил имя.

– Мадам Карем, к которой мы поедем после завтрака.

– Нет. Мадам Карем – портниха. Модистка, как называют их во Франции. У нее лучшие модели в Лондоне. Вам нужен гардероб в кратчайшие сроки, поэтому я попросил ее принять нас без очереди.

– О, это не проблема, – спокойно ответила Габби. – я привезла двадцать платьев из Индии. Я скопировала фасон из «Бомонд». Это журнал мод.

– Я неплохо осведомлен о «Бомонд». – Изображение Питера не раз появлялось на его страницах, хотя журнал выходил всего шесть раз в год. – Но их фасоны вам не подходят.