Пленительные наслаждения

Единственным человеком, с кем он когда-либо затрагивал эту интимную тему, был его давнишний приятель Алекс, граф Шеффилд и Даунс. Как-то на вечеринке Алекс сказал в подпитии, что в сравнении с женой случайные партнерши кажутся «холодным телом». «После близости с ними чувствуешь себя промерзшим до костей».

– Так вот, поскольку я не был женат, я не смог познать истинного наслаждения.

– О, вполне возможно, – согласилась Габби.

Квил готов был побожиться, что она не имеет ни малейшего представления, с чем соглашается.

Она прижалась к нему. Он не видел ее лицо, но мог поспорить, что сейчас она покусывает нижнюю губку.

– И те отношения с женщинами всегда сопровождались мигренями? – спросила Габби, уткнувшись лицом в его сюртук.

– Да.

Квил лениво выписывал пальцем круги на ее коже.

– Тогда и в супружестве вряд ли что-то изменится, – с поразительной быстротой сделала вывод его смекалистая жена. – Логично предположить, что твои мигрени – это реакция на физический раздражитель. Моя подруга Лейла в Индии долгое время страдала рвотой. Позже выяснилось, что она ела много папайи, тогда как организм этот продукт не принимал и отторгал таким вот образом. Похоже, нам следует быть готовыми к тому, что приступы будут повторяться.

– Да, – кивнул он, понимая, что мигрени неизбежны и о наслаждении нечего и мечтать. – Если бы дело было только в папайе, я бы это горем не считал!

– Ты советовался с врачами, Квил?

– Советовался, – грустно вздохнул он. – Меня консультировал сам Томас Уиллис.

Габби вопросительно подняла бровь.

– Уиллис – светило в этой области, – пояснил Квил. – У него своя теория мигрени. Согласно ей, мигрени возникают вследствие отека мозговой ткани. Он считает, что это сосудистое заболевание, и отрицает связь с черепно-мозговой травмой. При первом осмотре он заявил, что не верит моим описаниям. Таких расстройств при мигренях не бывает, – сказал он.

– Представляю, как ты разозлился! И ты не убедил его?

– Убедил, – буркнул Квил. – В следующий раз я пригласил его в разгар приступа, и он должен был признать, что это похоже на мигрень. Но так как мой случай противоречит его теории, он расценил его как исключение. Что касается лечения, то, кроме опийной настойки, он ничего порекомендовать не мог.

Квил продолжал медленными движениями ласкать ее грудь. Габби положила руку поверх его пальцев, что бы его остановить. Он не внял ее молчаливой просьбе и, когда она потянула его руку в сторону, поцеловал ее в голову.

– Квил, мы должны отнестись к этому серьезно, – решила она. – Тебе следует рассказать мне о том самом… половом акте, – добавила она скороговоркой и начала с жаром развивать свою идею: – Нужно точно установить, что провоцирует твою головную боль, и впредь этого избегать. Ведь именно так Судхакар докопался до истины. Иначе бы Лейла по сей день страдала рвотой. И она теряла бы в весе при ее любви к папайе.

– А я люблю твою грудь, – попытался уйти от разговора Квил. – Кто этот Судхакар?

– Квил, ты можешь вести себя разумно? Или я пересяду туда. – Габби показала на кресло у камина.

– Я постараюсь быть разумным.

Рука Квила легла ей на плечи. Он притянул ее к себе и держал плотно, как в тисках. Ее чувственное присутствие и тепло подействовали удивительным образом: отчаяние исчезло без следа. Наверное, он мог бы доставить ей удовольствие, пренебрегая своим здоровьем.

Габби беспокойно заерзала у него на коленях, и он отринул эту мысль.

– Судхакар – знахарь из той деревни, где я выросла, – объяснила Габби, устраиваясь поудобнее. – Долгое время он изучал различные яды. Он говорил, что часть из них обладает целебными свойствами. В свою очередь, некоторые растения и плоды, которые мы употребляем в пищу, могут действовать как яды. Так он объяснил отравление папайей у Лейлы. Если Судхакар сумел помочь ей, может, он разберется и с твоей мигренью? В самом деле, почему бы мне не написать ему?

– Ни в коем случае! – рассердился Квил. – Я не хочу, чтобы мои проблемы обсуждались в твоей деревне. Кроме того, – грустно добавил он, – если лучшие доктора Лондона не могут ничего сделать, боюсь, что знахарь из индийской глубинки мне не поможет.

Габби хотела возразить, но Квил положил ей палец на губы.

– Обещай, что не будешь ни с кем обсуждать мои недуги. Это сугубо личный вопрос. Понимаешь, Габби?

Она нехотя кивнула.

– Но, Квил…

– Нет.

– Ну что ж, – вздохнула она, – в таком случае придется до всего доходить самим. Ты можешь объяснить мне, каким образом достигается… высшее наслаждение? Кажется, ты так это назвал? Я знаю, это происходит ночью, в постели. А что мы будем делать?

Он посмотрел на свою жену и улыбнулся. Глаза у нее были ясные, пытливые. До чего забавная! Так смотрят, когда спрашивают, как проехать в Бат. Или как подтянуть подпругу.

Квил не стал отвечать. Он набросился на маленький любопытный ротик, заглушая поцелуем ее вопросы, отодвинув в сторону разум и логику. Габби было воспротивилась, но быстро сдалась. Веки ее смежились, и язык встретил своего собрата.