Пленительный обман

Он задрожал и только крепче прижал ее к себе, все его чувства утонули в мягком, сладком запахе ее поразительной женственности.

– Анна, дорогая! – Он закрыл глаза, касаясь щекой ее волос.

– Разве любить плохо? – пробормотала она, уткнувшись лицом в его плечо и обдавая его жарким дыханием. – Разве это не такое же прекрасное чувство, как достоинство?

Видит Бог, он изо всех сил старался держать себя в руках, но виски и вихрь эмоций ослабили самодисциплину. Он гладил ее спину, с наслаждением лаская длинные шелковистые волосы, и думал, что всего несколько минут назад хотел уйти.

– Ты ведь понимаешь, что мы не можем быть вместе.

– Из-за договоренности между моим отцом и отцом лорда Хаверфорда? – Она откинулась назад, чтобы видеть его лицо. – Это несправедливо.

– Я понимаю.

Он должен оттолкнуть ее, заставить вернуться в свою комнату. Но его руки не желали подчиняться его командам.

Ее темные глаза при лунном свете казались бездонными.

– Я не могу смотреть ни на одного мужчину, кроме тебя, – шептала она.

– О Господи, Анна! – выдохнул он, закрывая глаза. – У меня нет сил отказаться, ты должна помочь мне.

– Я не хочу, чтобы ты отказался. – Она обняла его за шею. – Я хочу, чтобы ты ласкал меня, целовал ... заставил меня снова испытать то чудесное ощущение ...

Дыхание остановилось в его груди, а может быть, и сердце тоже.

– Но, Анна ...

– Не возражай, я хочу заставить тебя забыть обо всем на свете, так, как ты заставляешь меня. Я хочу заниматься с тобой любовью.

– О Господи ...

Он чувствовал, что еще немного ... и он уступит, не в состоянии противиться желанию. Он был, как новорожденный жеребенок, робкий и неуверенный.

– Ночь коротка, и скоро наступит завтра, – пробормотала она, касаясь губами его щеки. – Но сегодняшняя ночь принадлежит нам.

Он разжал кулаки и взялся за ее пеньюар.

– Я хочу тебя больше жизни, – прохрипел он, пробегая жадным взглядом по ее лицу. – И я не в силах отказаться ...

– И не надо. – Она прижалась горячими губами к его губам.

И долгое сопротивление вспыхнуло как бумага, брошенная в камин. В ней было все, о чем он когда-то мечтал и чего не мог иметь. Она была не только красива и умна, но к тому же обладала страстным, отважным характером. И она хотела его. Пусть только на одну ночь, но Анна будет принадлежать ему! Он забылся в ее руках. Ее поцелуи смягчали боль, которая терзала его сердце, а ее маленькие руки отгоняли прочь чувство вины, потери и пробуждали желание.

Роман спустил с ее плеч пеньюар, оставив на ней лишь легкую сорочку. Холодный свет луны касался тонкого батиста, и через прозрачную ткань он мог видеть тени сосков и темный треугольник в развилке бедер. И это волновало его больше, чем абсолютная нагота. Маленькие ладони, лежавшие на его талии, взялись за пояс его халата. Как только полы распахнулась, она тихо ахнула и положила ладонь на его бархатистый жезл. Он застонал.

– Я хочу видеть его, ласкать его ... Сними все, я хочу видеть тебя!

Он хрипло рассмеялся и сжал ее проворные пальцы:

– Полегче, любовь моя.

Она прикусила нижнюю губу.

– Я что-то делаю не так?

Его сердце пере полнилось умилением.

– Напротив. Но не надо спешить, я тоже хочу доставить тебе удовольствие. – Наклонив голову, он коснулся губами ее шеи, обнимая ее за ягодицы и привлекая ближе к себе. Его возбужденное мужское естество уместилось между ее бедрами, прижимаясь к разгоряченной плоти. Он начал двигаться в медленном чувственном ритме.

– О, Ром! – Она впилась пальцами в его плечи.

– Да, вот так, любовь моя. – Его горячий, полуоткрытый рот прижался к ее шее. – Расслабься ...

Она закрыла глаза и отдалась чувству, захватившему ее с головой. Его тело, его губы, его грубое мужское желание ... Она отдала себя в его опытные руки и позволила руководить событиями. Его губы ласкали ее рот, терпкие поцелуи медлили и отдавали виски. Он ласкал ее грудь, и она все больше и больше погружалось в глубины сладкой, опьяняющей чувственности. Словно она тоже выпила, и выпила много. Кажется, на ее теле не осталось ни одного чувствительного места, которого бы не коснулись его губы.

Когда он захватил губами сосок прямо через тонкую ткань сорочки, все ее мысли спутались окончательно. Она спустила халат с его плеч, и он соскользнул на пол, открывая сильное мужественное тело, залитое лунным светом. Он на секунду отошел от нее, чтобы окончательно раздеться, и ей показалось, что эти секунды тянутся бесконечно. Но вот он наконец снова вернулся к ней, привлек ее к себе, обхватив одной рукой за талию, другую положил ей на затылок. Он поцеловал ее глубоким долгим поцелуем, требуя всего, что она готова была отдать.

И она дала ему все, что он просил, все, что она имела. Ее груди налились, там, между бедрами, стало горячо и влажно. Он прижимал ее к себе с такой силой, что его намерения не оставляли сомнений, его поцелуи стали медленными, требовательными и ненасытными. Тепло его тела согревало ее даже через тонкую ткань рубашки. Сначала она стеснялась своей наготы и была благодарна одежде, но потом она стала не защитой, а барьером.