Пленник ада

— Земля, прежде чем стать такой, как сейчас, прошла через стадию Сатурна. Человек эпохи Сатурна состоял только из физического тела. Оно было неосязаемым и даже невидимым, ибо тогда на Земле не было ни твердых тел, ни жидкостей, ни газов. Были только термические формы.

— Значит, Рудольф Штейнер был прав! — воскликнул доктор Женарт.

Джулия взглянула на него, имя, которое он назвал, ничего ей не говорило, пожав плечами, она потянулась к раскрытой пачке на столе и закурила.

— Извини, что перебил тебя…

Выпустив изо рта кольцо сизого дыма, Джулия продолжила:

— В космическом пространстве различные цвета очерчивали правильные и неправильные фигуры; каждый человек, каждое существо было организмом, состоящим из меняющихся температур. Человечество в эпоху Сатурна было слепым, глухим и неосязаемым скоплением тепла и холода. Огня и льда. Тепло — это субстанция еще более тонкая, чем газ. До солнечной стадии духи огня и духи воздуха вселяли жизнь в тела людей, которые тогда начинали сверкать и сиять. Но вскоре между стихиями началась война. Духи воздуха захотели господствовать над солнечными людьми и духами огня. В итоге духи воздуха оказались сильнее, потому что их противникам для поддержания сил был необходим кислород. Духи огня были заточены под землю, а духи воздуха стали полновластными хозяевами Вселенной. Лишь зеркала, да кабалистические формулы, созданные первыми людьми, остались промежуточным звеном между двумя царствами, да еще тибетская шкатулка. Но придет время, и силы огня разобьют преграды и сметут всех, кто не поклонится им.

— Шкатулка… — вслух подумал Женарт.

— Она открывает вход в ад, в царство духов огня, — пояснила Джулия. Дернув за болтающийся шнур, она опустила жалюзи на окне.

— В ад?

— Он состоит из лабиринта…

— Я так и думал.

— Из лабиринта сознания и располагается на внутренней поверхности Земли, уходя к центру и разделяясь на сто шестнадцать ярусов.

— Но святой Феодоре было открыто лишь двадцать?

Джулия выдавила из себя звук, похожий на смех.

— Их сто шестнадцать. Каждый ярус представляет собой своеобразный лабиринт, который, замыкаясь в сферу, переходит сам в себя, но соединяется со всеми остальными ярусами через третье измерение. По принципу пентаграммы, которую можно нарисовать, но собрать невозможно, так как она сводит свои лучи не там, где ее собирают. Чем ближе к центру Земли, тем непонятнее и страшнее лабиринт.

— А откуда ты?

— Я из десятого яруса. Там лабиринтом правит Левиафан.

— Термическая форма?

— Нет, он уже не просто термическая форма, хотя и сохранил свои первоначальные свойства. Ты забываешь, что он был термической формой в эпоху Сатурна. Сейчас другая эра — другая и форма, близкая к той, что рисовала в своем воображении инквизиция. Они создали ее такой, какой она и осталась.

— А кто такие кенобиты? — осведомился Женарт.

— Первооткрыватели скрытых зон сознания. Яма первый открыл лабиринт и стал его демоном. Кенобиты тоже демоны в своих областях разума.

— Я бы хотел взглянуть на лабиринт.

— Ты будешь там.

— Нет, ты не поняла, — попытался объяснить доктор Женарт. — Я хочу очутиться там в своем собственном теле.

— Это возможно. У тебя в руках шкатулка.

— Но она же сделает из меня кенобита?

— Можно устроить, чтобы этого не произошло.

— Как? — оживился Женарт.

— Помоги мне достать кожу, а я помогу тебе попасть в лабиринт, — пообещала Джулия и потушила недокуренную сигарету, сломав ее в мраморной пепельнице.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Выйдя из душа в свободной белой рубашке, украшенной кружевными оборками, Керсти вытирала голову махровым полотенцем, когда в палату к ней ворвался Карел с искаженным бескровным лицом.

Он был встревожен, не найдя Керсти в «Игротеке». Находясь в полной уверенности, что она у себя в палате, он без стука влетел в ее апартаменты. И теперь, растерявшись, стоял и смотрел на нее.

Керсти, как ни в чем не бывало, продолжала вытирать полотенцем волосы. Чувствуя, что молчание затягивается она спросила:

— Что с вами?

— Все это правда. Все, что ты рассказывала о демонах и шкатулке, — голос, которым Карел произнес эту фразу, показался Керсти чужим и незнакомым. — Одевайся. Я должен помочь тебе уйти отсюда.

— Объясни толком.

— Нет времени.

— Или ты мне все объяснишь, — вспылила Керсти, шнырнув полотенце на постель, — или я никуда с тобой не пойду!

— Хорошо, — согласился Карел, — только ты пока одевайся.

Керсти открыла двухстворчатый шкаф и выругалась — ее вещей там не оказалось.

— Я принесу твою одежду, — Карел заглянул в шкаф, в котором ничего не было, кроме пустых болтающихся вешалок. — Я принесу одежду. Это я могу сделать. Я же врач.

Карел скрылся за дверью. В ожидании его возвращения Керсти опустилась на кровать, перебирая в памяти все случившиеся с ней за последнее время несчастья.