Пленник ее сердца

Он выпрямился, увлекая ее за собой. Спиной она прислонялась к его груди. Прижимая ее к себе одной рукой, другой он ласкал ее там, внизу, прокатывая между пальцами ее набухший бутон. Дрожь экстаза пробивала ее всю, до пальцев ног.

– Посмотри на меня, – шептал он хрипло. – Поцелуй меня.

Она исполняла все его просьбы, исполняла с радостью. Его язык хозяйничал у нее во рту, член наполнял ее лоно, а пальцы были как раз там, где нужно. Он дарил ей все, о чем она могла мечтать, и даже больше того.

Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось, хотелось оставаться на вершине блаженства. Но он знал, чего добивается, и, не спрашивая ее желания, привел к тому, что уже через несколько мгновений все тело ее содрогалось.

Он ускорил темп, мощные толчки его бедер заставили ее приподняться на цыпочки, а там и вовсе ступни ее оторвались от земли, как уже было раньше. И тогда он, уткнувшись лицом ей в волосы, застонал словно раненый зверь, и сквозь стиснутые зубы свистящим шепотом процедил:

– Я не забываю, кто ты, и знаю, кого хочу – тебя. Так чертовски сильно хочу…

Он успел выскользнуть из нее до того как излился. И, глядя на него, Полина испытывала законную гордость.

Потом он обнял ее: так крепко, что она едва не задохнулась, но Полина была готова терпеть что угодно – лишь бы он был рядом.

Не размыкая объятий, он переместился в кресло и усадил ее к себе на колени. Так они и сидели, прижавшись друг к другу, потные, изможденные, и Грифф гладил ее по волосам.

Полина уткнулась лицом ему в рубашку.

– Грифф, это было…

– Я знаю, знаю. Так и было. Я бы даже не стал отрицать, что горжусь собой.

– Вам есть чем гордиться.

Грудь его поднялась и упала – он глубоко вздохнул.

– Я бы не прочь прокатиться до Пиккадилли и там дождаться, пока кто-нибудь не спросит меня: «Как поживаете?» – все лишь затем, чтобы ответить: «Я только что получил ни с чем не сравнимое удовольствие, спасибо, что спросили».

Полина засмеялась и, подыгрывая ему, продолжила диалог, взяв на себя роль случайно встреченного знакомого.

– Ни с чем, ни с чем? Правда?

– Правда. И рекорд продержится по меньшей мере до сегодняшнего вечера. – Он потерся носом о ее шею. – Полина, каждый раз с тобой у меня лучший в жизни.

И сколько им еще осталось? Всего ничего…

И тогда, словно наглядно демонстрируя быстротечность времени, о которой только что подумала Полина, раздался бой часов, лежавших на приставном столике. Вспомнилось, что она уже видела их в библиотеке, в разобранном состоянии.

– Так вы все-таки их починили…

Он чуть прихватил губами мочку ее уха.

– Смотри.

Из маленького окошка появились крохотные фигурки: солдат и барышня. Передвигаясь отрывисто, толчками, они поклонились друг другу, встали в исходную позицию для вальса и, сделав всего три оборота, с поклоном вернулись в свой часовой домик.

– О, какая прелесть!

– Мне тоже нравилось смотреть на них, когда я был мальчиком.

Полина почувствовала нотки меланхолии в его голосе. Не надо быть слишком проницательной, чтобы догадаться, о чем он подумал. Видимо, он раньше мечтал, чтобы и его отпрыск, однажды увидев маленькое представление, почувствовал его магию, а теперь, убедив себя в том, что у него не будет потомства, грустил о несбывшейся мечте.

Полина обняла его за талию и положила голову на плечо, слушая, как бой часов перекликается со стуком его сердца.

– Я думаю подарить их воспитательному дому. Может, повеселят детишек, попавших в лазарет.

– Непременно повеселят.

– Ну что же, попрошу мать, чтобы взяла их с собой, когда поедет туда в следующий раз.

Полина поерзала у него на коленях и сказала:

– У меня есть мысль получше.

Глава 22

Возможно, сама идея и принадлежала Полине, но ее осуществление полностью взял на себя Гриффин, решив отказаться от традиционного обхода помещений воспитательного дома, который справедливо считал напрасной тратой времени.

Не стал он и предупреждать о своем приезде, устроив тем самым приятный сюрприз для воспитанников и неприятный – для их воспитателей. Приехал герцог к детям не с пустыми руками. Сладости, апельсины, искусно связанные теплые вещи и, по настоянию Полины, детские книги заняли несколько карет. Потребовалась целая армия слуг, чтобы выгрузить все это и занести во двор.

Переполошились все: и воспитанники, и работники. Кислые мины воспитателей сделались еще кислее, но выдворить герцога с его свитой они не могли, не рискуя лишиться щедрых дотаций.

Хорошо все-таки быть герцогом.

Как только детей собрали во дворе, Гриффин выкрикнул:

– Где Хьюберт Террапин?

Мальчик, понурившись, сделал робкий шаг вперед. Его было нетрудно выделить из толпы: он оказался самым мелким и худосочным в своей группе.

– Хьюберт, я назначаю тебя интендантом, – сказал герцог.

– Что такое «интендант», ваша светлость?

– Ты будешь следить, чтобы все это, – указал на коробки с подарками Грифф, – было распределено по справедливости. Это очень ответственное дело, понимаешь?

Мальчишка вытянулся в струнку и стал, кажется, даже выше ростом.

– Да, ваша светлость.

– Хорошо. Всем остальным приказываю выстроиться в ряд, начиная с самых младших.