Пленник мечты

Салек беспокойно заерзал на месте. Его беспокоило, что Кирен могла читать его мысли. Не всегда — по крайней мере, он так думал, вернее, надеялся, — но она знала, когда он был сердитым, расстроенным или обеспокоенным. Поразительной также была ее необычная способность знать о событиях, которые она не могла видеть, словно было какое-то окно, смотреть в которое могла только она одна.

Кирен и сама была загадкой. Казалось, у нее не было ни близких, ни родственников, кроме ее дочери. Когда он однажды упомянул о семье лорда Мортона и необходимости послать им сообщение обо всем случившемся, сказав при этом о судьбе ее дочери и о ней самой, она едва заметно пожала плечами.

— Не стоит беспокоиться, в этом нет необходимости. — Само ее поведение не располагало к дальнейшим расспросам.

Сейчас он смотрел на нее и чувствовал огромное облегчение от ее слов, утверждающих, что Гавину кг угрожает никакая опасность.

— Его дело было успешным?

— Я не знаю, в чем заключается суть его дела, — в глазах промелькнули искорки смеха. — Но с ним девушка, и она причиняет ему много неудобств.

***

— Я хочу домой, — упрямо твердила Риа. — Я хочу видеть Галлхиел.

Гавин с раздражением смотрел на нее. Даже с разметавшимися влажными локонами и подбородком, застывшим в непоколебимой решимости, она все равно была красивой — и приводящей в бешенство. Совсем не было похоже, что всего несколько часов назад он боялся за ее жизнь и рассудок. Он не осмеливался остановиться, чтобы позаботиться о ней и устроить ее поудобнее. Он не верил ни одному англичанину, и он не мог исключить обман или хитрость. Когда они пересекли границу, он с наслаждением слушал стук копыт по своей земле. К полудню ситуация показалась ему достаточно безопасной, чтобы разбить лагерь.

Хотя она ни разу не пожаловалась, он знал, что Риа больше не может мокнуть и мерзнуть.

Понадобилось не так много времени, чтобы разместить ее в теплой палатке. Хотя уже начинало темнеть, они спорили почти целый час. Эта девушка, которой он мог отдать почти все на свете, хотела единственную вещь, которую он не мог ей дать. Он с сожалением думал, поверит ли она его заверениям, что ее отец ничего не знал о ее похищении.

— Я бы отвез тебя в Галлхиел прямо сейчас, если бы мог. Я скоро так и сделаю. Но у меня есть обязанности перед людьми, жизни которых зависят от меня. — Он беспокоился о здоровье Салека и сейчас не был так уверен в его выздоровлении, как когда он покидал Чарен. Может, леди Мортон или ее дочь воспользовались слабостью Салека и отсутствием самого Гавина и не стали заботиться о его выздоровлении. От одной этой мысли тон его стал резким.

— Ты ведешь себя как ребенок! Разве ты не понимаешь, что мужчина не может оставить свои обязанности.

Боль и ярость промелькнули в глазах Риа при этом обвинении. Она была дочерью воина! Наследницей графа! Она в полной мере знала о бремени ответственности.

— Я не прошу сделать это именно тебя, Гавин Макамлейд. Мне нужно всего два человека, чтобы сопровождать меня.

Его резкий смех заставил ее вспыхнуть от ярости, ее щеки покраснели, и он вспомнил о ее обидчивом, как у ребенка, характере. Он опустился на колени возле стула, на котором она сидела перед небольшим огнем костра.

— Риа, то, что ты просишь — невозможно. У меня есть ответственность также и перед тобой. Я не могу подвергать тебя опасности. Если бы я даже не заботился о собственном спокойствии, я связан данным регенту обещанием любой ценой обеспечить твою безопасность. — Он покачал головой. — Когда я удостоверюсь сам, что в Чарене все в порядке, я отвезу тебя в Галлхиел. Я тоже хочу побывать в долине и удостовериться, что моя мать еще жива.

Последнее заявление превратило ярость Риа в сочувствие.

— Ты ни слова не получил от нее?

Неожиданная нежность в глазах Риа почти размягчила его.

— Нет. Хотя я посылал людей из трех различных мест.

Она с симпатией положила свою руку на его запястье, и он непроизвольно стал рассматривать ее тонкие пальцы. Он с усилием поднял на нее взгляд.

— Риа, клянусь, я отвезу тебя в Галлхиел. Будь терпелива.

Он знал, что, когда она узнает правду, ее сочувствие и ее дружба превратятся в ненависть. Сразу же после того, как они пересекли границу, он отправил нескольких человек с запиской для Олбани. Он сообщал, что девушка в безопасности и что он везет ее в Чарен. Его людям было приказано ехать как можно медленнее и доставить донесение как можно позже. Гавин тем временем повернул в западном направлении к Чарену. Он рассчитывал про себя, сколько времени понадобится Лаоклейну Макамлейду, чтобы вернуться в Северную Шотландию и убедиться, что они не добрались до Галлхиела. Гавин надеялся, что потом Лаоклейн проверит все горные дороги, думая, что они встретились по пути с какой-то опасностью, прежде чем он вернется в Эдинбург и узнает о существовании Чарена.