Пленник мечты

Могила Лесли была наспех приготовлена. Резное надгробие, без сомнения, будет сделано позже, а пока могилу покрывала голая каменная плита. Гавин ни разу не заплакал, и Риа удивлялась, мог ли он вообще плакать.

Вместе с ними были только Салек, Гьёрсал и Кирен. Леди Беатрис уехала со своей свитой еще вечером. Кирен и не думала, что может быть иначе. Леди не была здесь желанным гостем, да и не будет в будущем.

Священник, закончив службу, подошел утешить Гавина, но Гавин так холодно взглянул на него, что тот отшатнулся. Кирен пробормотала какие-то заверения, зная, что священник мог не понять, что эта холодность была защитой Гавина от боли. Она позволила священнику считать, что боль эта была из-за смерти Лесли, а не из-за того, что Салек рассказал ей о планах Гавина, которые могут принести одно только горе ему самому и невинной девушке, стоявшей рядом с ним.

Когда они возвращались в замок, Риа тихо шла рядом с Гавином, но как только они вошли в мрачный зал, она повернулась к нему:

— Я хотела бы немного погулять, Гавин. Мы не могли бы покататься верхом?

Гавин открыл рот, чтобы отказать ей, но не смог. Может, осталось не так много возможностей доставить ей удовольствие. Он подумал о своих планах ухаживания за ней и женитьбы, но теперь он знал, что не сможет сделать этого. Пока они ждали, когда оседлают лошадей, он думал, как бы отдалить себя от нее. Когда Лаоклейн Макамлейд будет мертв, он силой добьется руки Риа. Она выйдет за него замуж, и он будет требовать для себя Галлхиел через нее. Но он не будет обманывать ее.

Они катались, ее милое личико сияло на фоне яркого солнечного света и голубого неба, и Гавин понял, что не сможет никогда отдалиться от нее. Это его судьба - всегда любить эту девушку, которая будет только презирать его. Так и будет. Но, по крайней мере, она будет рядом с ним, будет делить с ним постель. Она родит ему детей и, возможно, со временем проявит к нему немного нежности, несмотря на злодеяние, которое он собирался совершить.

Риа улыбалась Гавину, ей было радостно видеть, что выражение его лица стало не таким угрюмым, как раньше. Она начала верить, что он действительно не считал ее виновной в смерти своей матери, и у нее отлегло от сердца. Она просто не смогла бы вынести этого, особенно сейчас, когда она так любила его.

Она смотрела вокруг на прекрасно ухоженные поля и на жителей, которые смотрели на них с любопытством, но без страха.

— Здесь все будет процветать, Гавин. Это хороший дом для тебя.

Была весна, и все кругом начинало бурно расти, зеленели аккуратные поля пшеницы и овса. Гавин смотрел вокруг, желая, чтобы это было все, что он хотел для своего будушего. Эта земля и эта девушка. Но прошлое крепко держало. Его мать и ее родители не могли оставаться неотмщенными, и Галлхиел не оставлял его в покое.

— Да, — мрачно ответил он, — Чарен будет процветать.

— Тебе надо завести скот.

— Возможно. — «Когда будет покончено с другими делами», — подумал он.

— Так сделал мой отец, когда вернулся в Северную Шотландию. Конечно, долина не так хорошо подходит для посевов, как эти холмы. Скот был нужен, чтобы сделать Галлхиел процветающим.

Риа говорила осмотрительно, заметив, что на лице Гавина снова промелькнуло мрачное выражение. Он должен был освободиться от своего прошлого. Она хотела помочь ему увидеть, что Лаоклейы Макамлейд много сделал для Галлхиела. Что Галлхиел был его.

Гавин кивнул довольно спокойно, держа свои эмоции под твердым контролем. Он не был в состоянии думать о Лаоклейне Макамдейде. Пока.

Он был упрямым, этот Гавин Макамлейд. Он был таким, когда был мальчиком, и таким же остался, став мужчиной. Риа со вздохом признала это и перевела разговор на другую тему.

— Боюсь, леди Беатрис не простит меня.

Гавин улыбался проскользнувшему в ее голосе женскому любопытству. Она хотела знать, что он чувствовал в связи с отъездом леди, может, он был недоволен Риа за то, что она выгнала ее.

— Боюсь, ты права, — его тон был легкомысленным, не содержащим никакого намека на ответ, который ожидала Риа.

— Вероятно, ты хотел, чтобы я не вмешивалась?

В ее голосе слышалось тревожное опасение, и Гавин сжалился.

— Нет, милая. Я так не считаю. Мне нужна только ты.

Для Риа солнце засветило ярче после таких слов.

Рядом с ней Гавин начал верить, что его сердце излечится от ран, нанесенных смертью Лесли. Он знал, что у них были необычные отношения и что она была необычной матерью. Но в течение многих лет он был всем, что у нее было, и она была всем для него. Его скорбь происходила больше от потери того, что могло быть, чем от потери того, что было, поэтому ее можно было перенести легче.