Пленники Барсова ущелья

— Не мало, но надо же все-таки принести какую-то пользу нашему социалистическому хозяйству, — явно подделываясь под тон Ашота, заявил Гагик.

— Ты не шути, пожалуйста! Если есть у тебя что сказать, говори. — Ашот понял насмешку, таившуюся в словах товарища.

— Не люблю я, как некоторые, длинные да красивые речи произносить. Я — человек дела!

И, сказав так, Гагик решительными шагами подошел к порогу пещеры. Однако здесь он остановился, пробормотав себе под нос:

— Ох, уже стемнело! Асо, — обратился он к пастушку, — ножик с тобой?

— Как всегда, — отозвался мальчик.

— Небось, привязан к поясу?

— Да, я привязываю его, чтобы не потерять.

— Ага… получается, что волей-неволей я вынужден и тебя с собой взять, хотя нужен-то мне не ты, а твой нож.

Асо, тихонько посмеиваясь, последовал за Гагиком.

— Саркис, а ты чего молчишь? — вороша в костре головешки, спросил Ашот.

— О чем же мне говорить? Давай-ка очистим этот медный котел, пусть Шушик в нем готовит.

— А чем его чистить? Землей?

— Зачем землей? Вспомни: от чего окисляется медь? От соединения с кислородом. Значит, теперь с помощью огня мы их разъединим. Понял?

— А, огнем? Понял! Способ хороший!

Ашот с Саркисом подняли котел и, перевернув его вверх дном, положили на пылающий костер. Однако они продержали его на огне так долго, что дно котла начало прогибаться внутрь.

— Скорее, Саркис! Он, кажется, расплавится. Обжигаясь, мальчики вытащили котел из огня.

— Обойдемся, — махнул рукой Ашот. — Глиняный горшок лучше — он и чище и обед, приготовленный в нем, вкуснее.

Усевшись рядом, Ашот и Саркис умолкли. Бывшие враги давно уже помирились, и прежнего недружелюбия между ними не было. Однако, оставаясь наедине, они чувствовали какое-то смущение и не находили общего языка. На людях, в коллективе, им было лучше, проще.

Молчала, глядя на трещавший костер, и Шушик. На коленях у нее лежал учебник географии. Иногда она заглядывала в него, потом поднимала голову к потолку и, закрыв глаза, беззвучно шевелила губами. Должно быть, что-то заучивала.

В пещере царила неприятная, томительная тишина. Не выдержав ее, Ашот поднялся:

— Пойду погляжу, что этот сумасшедший делает. Он остановился на пороге и облегченно вздохнул. Слабо светили звезды. В их мерцающем блеске, на фоне белого снега, невдалеке маячили две черные тени. Это были Гагик и Асо. Они приближались, волоча за собой что-то тяжелое.

Подойдя к пещере, мальчики отряхнули с ног снег и вошли. Каждый тащил по связке прутьев какого-то шерстистого кустарника с твердыми, но гибкими ветвями, покрытыми рыже-красной корой. Гагик усадил Асо и поло жил перед ним связку прутьев.

— Бери по одному и заостряй с конца, — распорядился он.

Асо начал работать. Заостренные прутья Гагик втыкал в землю на расстояний трех-четырех пальцев один от другого.

Пещера, в которой ребята находились, была, к счастью, одной из редких в Армении пещер с земляным полом, быть может нанесенным горными потоками. Как бы то ни было, но это создавало для такого опытного «корзиночника», как Гагик, большие удобства.

— Ну, для чего все это? — спросил Ашот, долго наблюдавший за работой Гагика.

— А для того, чтобы убить время. Будет, по крайней мере, чем заняться в длинные зимние вечера. Я, например, так люблю плести корзины, что готов впустую их делать: сделать и выкинуть! Хотя — зачем выкидывать? Перед весной, когда за нами придут, мы сможем сказать: «Простите, а наш груз?»

— Брось! — махнул рукой Ашот. — Разве из этого дьявольского ущелья можно будет забрать корзины?

— Силы у тебя есть, Ашот, а вот голова что-то плохо работает. Корзины мы будем просто сбрасывать с нижней кромки скал. Скатятся они вниз и выстроятся перед повозками! Корзины из этих прутьев — это ведь самые ценные: они крепче любых других. И ко времени сбора винограда они вовсе не будут лишними.

Гагик говорил, а пальцы его проворно перебегали от прута к пруту.

— Кроме того, — продолжал он, — когда мы сдадим все корзины, ты, Ашот, поймаешь за полу этого скрягу, председателя Арута, и скажешь: «Просим прощения, а наши трудодни?» Смеетесь? Напрасно! Мы можем и жить тут и трудодни зарабатывать. Вот попробуем, сами увидите.

— Э, любишь — плети на здоровье, твое дело, — махнул рукой Ашот. — Но найдете ли вы достаточно материала?

— Прутьев много. Расщелины среди скал полны кустарниками всех видов, я даже не все названия знаю. Срезать и заострять буду я, а таскать вы.

— Это как раз по мне работа. Я с моей больной ногой могу хоть целый день сидеть и плести корзины — обрадовался Саркис.

— Ну что ж, объявляю корзиночную мастерскую айгедзорского колхоза открытой, — шутя объявил Гагик. — Я назначаюсь главным техноруком и мастером предприятия, Саркис — моим помощником, Асо — главным агентом отдела снабжения сырьем, Шушик — плетельщицей-стахановкой. Что ты будешь давать в премию тем, кто перевыполняет план? — обратился он к Ашоту.

— За каждую корзину, выработанную сверх плана, — двойную порцию.

— В таком случае — гони! Я уже одну сверх плана выработал.

За этим новым занятием легко и незаметно прошел вечер.

Глава двадцать пятая