Пленники Барсова ущелья

— А нельзя ли не ходить? — неуверенно спросил Саркис. — Кто знает, что может случиться.

— Нельзя! Пока мы не нашли барса живым или мертвым, мы не можем жить спокойно. Разве это не ясно?

Гагик с Асо промолчали, хотя в душе оба были против этого опасного предприятия.

Когда наконец рассвело и из-за гор вышло солнце, Ашот поднялся, взял свое оружие и взволнованно сказал:

— Идем, все идем! — И, чтобы как-то зажечь ребят, добавил: — Мы должны вернуться в село со шкурой барса, развернутой, как знамя!

И действительно, воодушевленные этой красивой перспективой, ребята оживились. Вооружившись всем, что только у них было — копьями, дубинками, каменными молотами, топором отшельника, они вышли из пещеры.

Шествие замыкали Шушик и Саркис, и нельзя сказать, чтобы в сердцах у них вовсе не было страха. Почему же на этот раз Ашот не предложил им остаться дома? «Должно быть, хочет и нас научить быть смелыми», — подумала Шушик.

Гагик походил на петуха, вступающего в драку. Товарищи понимали, что таким способом он подстегивает себя, храбрится. А сам Гагик думал: «Надо же и мне хоть раз быть впереди!.. Дело чести!» И, обгоняя товарищей, еще и покрикивал на них:

— Чего ползете? Смелей, смелей за мной. Риск — благородное дело.

Шушик удивленно и вопросительно смотрела на Асо. «Тот ли, мол, это Гагик?…» Часто оставаясь в пещере в роли домашней хозяйки, она и не заметила, как, встречаясь с опасностями, мальчик закалился и возмужал.

Ребята подошли к площадке, где находился Виноградный сад, и остановились: они увидели на снегу следы барса, ведшие к скалам.

Все молчали, всем было страшно.

— Давайте-ка сначала попрактикуемся в метании копья. Быть может, пригодится, — громким шепотом предложил Ашот.

— Значит, мы будем сражаться с барсом? — с ужасом спросила Шушик. — Почему же Ашот сто раз говорил нам, что барс уже мертв?

— Да, он, наверное, подох, — подтвердил Ашот. — Видите следы крови на снегу? Но… кто знает? На всякий случай. Пусть нашей мишенью будет тот куст. Будем метать на пятнадцать шагов.

И он приготовился было метнуть свое копье, но Гагик схватил его за руку:

— Эх ты, голова! Ведь острие копья разобьется!

— Ой, верно! Но какую же другую цель избрать?

— В снежную бабу. Нет, зачем? В снежного барса. Вот это умно!

В несколько минут ребята слепили из снега какое-то четвероногое, скорее похожее на барана, чем на барса, и начали метать в него копьями.

Вот так штука! Из пяти бросков только один был удачным. Такого печального результата никто не ожидал.

— Выше, Гагик, выше! Кидай так, чтобы копье описывало в воздухе дугу и вонзалось в мишень. А у тебя оно пролетает над нею, — учил товарища Ашот.

Асо молчал, никому не делал замечаний, хотя метал лучше всех, очень точно. Ну, да ему не привыкать: всегда палками да камешками в отбившихся коз кидал.

Шушик наблюдала за четкими движениями Асо и молча восторгалась. Она знала, что Ашоту неприятно всякое над ним превосходство, и не хотела перед столь серьезным сражением огорчать его.

Впрочем, и он делал успехи. Уже через полчаса-час его копье не каждый раз, но все же попадало в «барса». Что же до Гагика и Саркиса, то они так и не одолели этого искусства и если изредка и попадали в цель, то удар был очень слабым — копье даже не протыкало снежной фигуры.

Однако Гагика это обстоятельство ничуть не охлаждало. Он все так же петушился и суетился. В последние дни мальчик заметно покруглел от обильной пищи, снова заблестели его глаза, прибавилось энергии…

— Ах, Ашот-джан, я просто богатырем себя чувствую! Брось копье, давай поборемся.

— Не время, — сухо отозвался Ашот. — Пойдем.

По следам крови ребята спустились вниз и, дойдя до нижней кромки окружающих ущелье скалистых гребней, свернули направо. Там, в камнях, полузакрытое реденькими кустами шиповника, чернело отверстие пещеры. В нее, по-видимому, зверь и вошел. На колючих ветках шиповника виднелись клочки пестрой шерсти.

Ребята остановились и выжидающе смотрели на своего вожака. Они были убеждены в его отваге и находчивости и верили, что затеянное им дело увенчается успехом. Но все же черная пасть пещеры и царившая вокруг таинственная тишина не способствовали бодрому настроению.

По знаку Ашота, мальчики подрубили у входа в пещеру кусты. Шиповник и добавленный к нему сухой валежник с треском загорелись, и от них повалил густой, горький, одуряющий дым.

— Уйдите подальше от входа, — распорядился Ашот, а сам, взяв топор, стал сбоку от отверстия в позе убийцы, подстерегающего жертву.

План был ясен. Не выдержав дыма, зверь, если он жив, должен будет или покинуть пещеру, или задохнуться в ней. Во всяком случае, кашель они услышат.

Шушик спряталась за выступом скалы и, сильно труся, стояла там с головешкой в руках. Отошел подальше и Саркис. На плече у него покоился тяжелый каменный молот. Мальчика точно мороз пробирал, так тряслась его большая круглая голова. А Гагик по-прежнему храбрился, подмигивал товарищам, неестественно улыбался. Глаза его лихорадочно горели. Только Ашот, хотя и он побаивался, был внешне, как ему и подобало, вполне хладнокровен и спокоен.