Пленники Барсова ущелья. Повесть

- Лучше бы подарить ее какому-нибудь достойному человеку, - подмигивая Шушик и исподтишка показывая на себя пальцем, сказал Гагик.

- Да, и я так думаю. Я подарю ее одному очень достойному и очень славному товарищу, - спокойно, торжественно произнесла Шушик.

Все с нетерпением ждали - кто же этот товарищ? Конечно, и Ашот и Гагик в равной мере могли рассчитывать на подарок. Разве не достойны они его?

Но девочка медлила. Она поднялась, поправила сбившиеся на лоб волосы и, протянув корзинку Асо, ласково сказала:

- В нее ты будешь собирать землянику. Будешь вспоминать наши трудные дни, нашу дружбу.

- Молодец, Шушик! Вот не ожидал! - захлопал в ладоши Гагик.

А пастушок, весь красный, смущенный этим неожиданным знаком уважения и дружбы, растерянно бормотал по-курдски:

- Заф, заф, разима!..[44] Ты моя сестричка, ты свет очей моих… - и прикладывал к сердцу свою смуглую худую руку.

Коротко сказал Асо. Но именно такими короткими словами курды выражают свою преданность, любовь, счастье - все то хорошее, что чувствуют они к девушке, которую называют сестрой.

За сестру курд и жизнь может отдать.

- И ты мой брат, - ответила Шушик, конфузясь, и с теплой улыбкой протянула Асо руку.

- Ура, ура! - снова заорал Гагик.

Но Асо мгновенно охладил его пыл. Взяв в руки дубинку и погрозив ею Гагику, он сказал:

- Чтоб теперь ты не смел дразнить Шушик!

Гагик знал, что это шутка, однако посерьезнел.

- Курд-горец и впрямь может хлопнуть, - сказал он, и ребята весело рассмеялись.

Настроение у них было хорошее, голод не мучил, все были довольны и друг другом и своей работой, в глиняных кувшинах поблескивала вода, рыжие снопы дикой пшеницы были сложены почти до потолка у одной из стен пещеры. Посмотришь на них - и на душе становится радостно. Главное же заключалось в том, что почти миновала опасность…

Однако Ашот был задумчив. Он давно уже решил подготовить ребят к одному важному делу и только ожидал удобного случая. Сегодня такой случай представился.

Когда все утомились и отложили в сторону свои корзины, Гагик сказал:

- Ну, Ашот, сегодня твой черед заливать.

В самом деле, что другое им оставалось, если не «заливать» (у шутника Гагика это означало - рассказывать сказки). Бесконечные истории, преимущественно с веселым концом, смягчали тяжесть выпавших на долю ребят испытаний, сокращали зимние ночи, а с ними - и время неволи.

- Ну ладно, - быстро согласился Ашот. - Я расскажу вам одну историю, которая учит находчивости. Эту историю я вычитал у Себеоса, армянского историка средних веков. Слушайте.

В седьмом веке одна часть Армении находилась под властью персов, а другая подчинялась Византии.

Армянский князь Смбат Багратуни обратился к народу с призывом восстать против захватчиков и насильников - византийцев. Узнав об этом, их император приказал схватить Багратуни. Его повезли в Византию и, закованного в цепи, заключили в темницу, перед тем как отдать на растерзание зверям, - так решил император.

Раздетый донага Смбат стоял на арене цирка и, скрестив на груди жилистые руки, с презрением оглядывал зрителей. Тысячи их собрались посмотреть на его мучения. Высокий, красивый человек, широкоплечий, мощный. Старый, опытный воин. Во многих сражениях он показал свою силу и отвагу.

Открылась дверца клетки для зверей, и на Смбата выпустили огромного бурого медведя. Ну скажите, если мы встретимся с медведем, как будем с ним сражаться?

- Храбро! - воскликнул Гагик.

- Дело не только в храбрости. Тут нужен и ум. Смбат знал, - знайте же и не забывайте этого и вы: медведь пугается, если на него неожиданно и громко крикнуть. Вот и тогда так было. Медведь выбежал - и на Смбата. А тот кинулся на медведя да как крикнет ему в ухо - и кулаком по самому чувствительному месту: сонной артерии. Зверь качнулся попятился и упал. Упал и не встал больше.

Тогда на Смбата выпустили дикого быка. Бешеный бык вырвался на арену и кинулся на свою жертву. Но Смбат и здесь не растерялся. Он спокойно ждал быка, протянув вперед руки, и схватил его за рога. Началась напряженная борьба.

Зрители, среди которых был и император Маврикий с женой, затаив дыхание ожидали исхода схватки.

Бык старался вырваться и посадить человека на рога или опрокинуть его, но это ему не удалось. А человек, напрягая мышцы, пытался свернуть быку шею.

Неожиданно дикий, жалобный рев быка всполошил собравшихся. Потрясая окровавленной головой, животное в панике убегало. Багратуни вырвал у него рога. Но и этого было мало. Нагнав убегавшего быка, он схватил его за хвост и за одну из ног. В руках Смбата осталось копыто, и «босой на одну ногу» бык позорно бежал.

Зрители облегченно вздохнули, а император от страха лишился дара речи.

Что же это было? Чем взял Смбат? Силой или умом? И силой и умом. А больше всего умом. Он видел, что бык стар, а у старых быков и рога и копыта слабы.

Да, прежде чем не узнаешь слабое место врага, бороться с ним; нельзя.

Все ожидали, что Маврикий прикажет освободить храброго армянина, но напрасно. Император был мрачен и жаждал мести.