Пленники Барсова ущелья

Из далекого села Карповки, от совсем неизвестного колхозника Тихона Михайловича было получено такой письмо: «Село Айгедзор. Родителям пропавших ребят. Мои далекие друзья колхозники! В первую империалистическую войну я побывал в вашем прекрасном крае. Пил чудесное вино Араратской долины и вместе с армянами сражался на турецком фронте. Из одного котла с ними ел и в одной землянке спал. Когда я был ранен, они вынесли меня из огня, и я остался у них в гостях, в одном из армянских сел, до тех пор, пока не зажили мои раны. Гостеприимство ваше я никогда не забываю. Сейчас я за свои трудодни получил столько зерна и других продуктов, что на три года хватит. Поэтому для меня не будет трудно принять участие в тех расходах, которые несете вы, разыскивая пропавших детей. Я прошу у вас разрешения внести и мой вклад в это дело. Сообщите, по какому адресу я могу послать деньги. Думаю, что вы позволите мне это, — ведь и у меня есть дети».

Когда Сиран, мать Ашота, читала такие письма, сердце ее сжималось. Женщина чувствовала, что вся страна вместе с нею переживает ее горе.

Тяжело, томительно проходил день за днем.

Сиран не сводила глаз с дороги, поджидая почтальона Мурада, а когда старик приближался к ней, сердце женщины замирало. Она вглядывалась в лицо. Мурада, стараясь прочитать на нем следы какой-нибудь надежды, но все было напрасно.

— Нет, опять на меня не смотрит. Ослепнуть бы твоей матери, Ашот! — ударяя себя по коленям, всхлипывала бедная женщина.

А Мурад, выкладывая на стол новые и новые пачки писем, говорил утешительно:

— Почитай-ка, посмотри, что пишут пионеры. По всему свету рассеяны товарищи у твоего Ашота. Это письмо из Риги, это — из Ташкента, это — из Астрахани. Не думаешь ли ты, что каждая женщина удостаивается такой чести?

— Ах, нашелся бы только сынок мой, ничего другого мне в жизни не надо!

— Найдется, непременно найдется, — говорил старик и, сказав еще несколько успокоительных слов, собирался уходить. — Ну, я еще раз пойду сегодня на почту, может, что новое будет.

— Присядь, дядя Мурад, хотя бы стакан вина выпей, — утирая слезы, говорила женщина.

Бедный старик! В холод и вьюгу — все время в дороге. Извелся вконец!

— Выпьем, придет время — выпьем, — отвечал старик. — Так еще попируем у вас, Сиран, так потанцуем, что с потолка песок посыплется! Принесу я тебе радостную весточку.

И так уверенно звучал его голос, что Сиран и впрямь начинала ему верить.

Но стоило старику выйти на улицу, как лицо его мрачнело, шаги замедлялись, становились шаткими. «Найдутся ли ребята?» — с тревогой думал он. Но вот Мурад замечал кого-нибудь из родных потерявшихся ребят, и снова на лице его появлялась улыбка:

— Не получали весточки от ребят? Нет? Ничего, получите! Сейчас я птицей слетаю в район. Готовьте магарыч.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ О том, какие счастливые случайности бывают на этом свете

Время словно остановилось. Годом показались ребятам, потрясенным неожиданным происшествием, те секунды, которые они провели у обрыва, напрягая слух и зрение. В мертвой тишине, царившей в ущелье, только и было слышно их тяжелое дыхание да учащенное биение сердца.

После долгого, тяжелого молчания Шушик наконец сказала:

— Мы были жестоки с ним.

Она сказала «мы», но все понимали, в чей адрес направлены ее упреки. И тот, кого они касались, чувствовал укоры совести. Если бы он знал, что Саркис может так погибнуть, он, конечно, не наговорил бы ему столько горьких слов!

— Пойдем посмотрим со стороны Заячьей обители. Может, оттуда мы его увидим? — первым пришел в себя Асо.

Ребята сошли по расчищенной ими части тропинки в ущелье и перешли на его противоположный склон.

Глазами, полными тревоги, они осматривали утесы возвышавшейся напротив них горы, расщелины, впадины, выступы. Увы, там не видно было и следа какой — либо жизни. Одни орлы, тяжело взмахивая крыльями, парили над ущельем. «Готовятся, чувствуют запах крови», — по думал Ашот, и сердце его сжалось, а к горлу подступили слезы. «Что я наделал, что я наделал!» — без конца стучало в мозгу. Но внешне он старался казаться спокойным и даже суровым.

— Сойдем вниз, — предложил он, — на дно ущелья. Надо же его найти!

Цепляясь за камни, они спустились к подножию скалы, с которой скатился их товарищ. Но и там не было ничего, кроме груды снега и камней.

— Застрял на каком-нибудь выступе, — решил Ашот. И снова они поднялись к Заячьей обители, откуда внимательно осмотрели скалу.

— По — моему, он мог зацепиться за елку, — сказал Ашот, и в голосе его прозвучала надежда. — Поглядите, елка стоит как раз на его пути. Ведь здесь он сорвался?

— Здесь — то здесь, это я точно помню. Но катился он с такой силой, что елка не могла бы его удержать, — безнадежно сказала Шушик. — Если бы зацепился, было бы видно хоть что-нибудь: рука, нога, голова…

— Там должен быть какой-нибудь клочок земли, иначе откуда деревце получает, влагу? Должна же быть у него площадка хоть в метр!