Пленники Долины

Мы запаслись едой, прихватили пару столовых ножей и, встав задолго до рассвета, тронулись в путь. Я плохо знала местные леса, но предусмотрительно выведала у прислуги, что ближайшее поселение находится севернее, между двух озер. Роза была очень слабенькой и быстро уставала. Из-за этого нам приходилось часто отдыхать. Вскоре закончились продукты. Мы пили воду из ручьев, собирали грибы, выкапывали съедобные коренья. Стиснув зубы, я молча брела вперед, сжимая в руке узенькую ладошку Розы. Нам сказочно повезло – ни один хищник не взял наш след. Через пять дней я поняла, что сбилась с пути. Все известные мне ориентиры, будь то трава на поляне, муравейник или одиноко растущее дерево, по которым я пыталась определить стороны света, словно сговорившись, показывали разное. Когда Роза спала, я тихонько плакала, уже не надеясь когда-либо выйти из этого проклятого леса. Еще через два дня мы совершенно случайно наткнулись на королевских охотников. Невозможно передать, как я была им рада! Но чем я могла отблагодарить этих людей, что может женщина предложить мужчине? – Люси испытующе посмотрела на Адсона. – Только себя.

– Тебе не хотелось вернуться домой?

– Домой? – вспыхнула от негодования Люси. – Зачем? Возвращаться в нищету, к родителям, продавшим тебя неизвестно кому за сто монет?

– Они хотели как лучше.

– Может быть, – Люси неожиданно погрустнела. Вспышка гнева иссякла так же внезапно, как и разгорелась. – Что-то я заболталась, пойду, – попыталась она встать.

– Постой, – Адсон придержал Люси за руку.

– Ну, что еще?

– Спасибо.

– Не за что.

Адсон и Люси вновь улыбнулись друг другу. Ополченец проводил взглядом худенькую фигурку девушки и мысленно поблагодарил Люси за сочувствие.

Он отодвинул блюдо и уперся лбом в стол, ощущая потребность побыть одному. Когда поднял голову, обнаружил, что напротив скучает коренастый с залысинами тип. На нем была поношенная чуйка, наброшенная поверх несвежей поддевки. Сальные волосы зачесаны назад, косые баки курчавились на щеках.

– В такой холодный вечер нет ничего лучше глотка доброго вина. Я вижу, ты прекрасно в нем разбираешься, – польстил Адсону незваный сосед.

Ополченец благодушно кивнул и пригубил вторую чашу: теперь уже неспешно, глоток за глотком, смакуя изысканный вкус.

– Есть еще один способ согреться, – не унимался словоохотливый незнакомец.

– Какой же? – вяло поинтересовался Адсон.

– Женщина! Ничто так не согреет мужчину, как женщина. Ни одно из вин.

– Ну так сам им и воспользуйся. – Адсона начал раздражать навязчивый собеседник.

– Я-то воспользуюсь, а вот ты, кажется, давно пренебрегаешь. Зачем подругу прогнал? – Собеседник «хрюкнул» и придвинул бутыль к себе.

– Убирайся, знаешь куда?! – не сдержался Адсон.

– Эх, мил-человек, не ты первый. Куда меня только за всю мою бестолковую жизнь ни посылали, а я вот он, тут. – Оборванец рассмеялся.

– Мне не нужна ничья помощь.

– Ну, выбор, конечно, за тобой. Никто не станет принуждать, – как ни в чем не бывало, продолжал сосед.

– Тебе бы лучше заткнуться. Проваливай, – грубо оборвал собеседника ополченец.

– Говорят, у тебя был роман с дочкой Пита Бэкона? Верность, что ль, хранишь? – не унимался тот. – Наверное, трудно хранить то, чего никогда и не было?

Хмель слетел с ополченца, словно пыль со старого сундука, смахнутая тряпкой. Адсон не мог понять, то ли собеседник над ним издевается, то ли что-то знает.

– Ты знаком с Лией?

– Может быть.

– Что значит «может быть»?

– А то и значит: может, знаю, а может – и нет.

– Сколько?

– Думаешь, мне нужны деньги? – осклабился пропитоха. – Кое-кто хочет с тобой встретиться.

– Кто?

– Иди к маяку – там и узнаешь. А я тут подожду. Когда вернешься, получишь ответы на все свои вопросы, если, конечно, они у тебя еще останутся, – добавил незнакомец многообещающе.

* * *

Тропинка юркой змейкой скользила вверх. Справа к ней примыкала отвесная скала, слева склон резко обрывался – один неосторожный шаг мог стоить путнику жизни.

Миновав коварный участок дороги, Адсон вышел к маяку на поляне. На низком, задернутом тучами небосводе беспокойно подрагивал багровый глаз путеводной звезды моряков. Ветер трепал кроны деревьев, и с каждым его порывом круг обступивших поляну сосен гнулся и стонал.

Адсон пытался выглядеть спокойным, и если внешне ему это удавалось, то сердце… Сердце ополченца отказывалось слушаться. Оно билось, как бьется в кулаке озорного мальчишки неосторожный воробей. Лицо горело: может быть, от ветра, может – от выпитого вина. Адсон потер руками щеки и лоб, чувствуя, как огрубевшие ладони царапают кожу.

Его ждали. На противоположной стороне, у кромки леса стояла группа людей. Как только Адсон вышел из тени, одинокая фигура двинулась ему навстречу. Пройдя треть пути, незнакомец сдвинул капюшон, и рассеянный свет маяка выхватил из темноты лицо, о котором Адсон думал многие годы; лицо, ставшее назло времени еще прекраснее.

– Лия! – непроизвольно сорвалось с губ ополченца.