Пленники Оберона

Юрий Симоненко ПЛЕННИКИ ОБЕРОНА

С любовью Евгении — моей подруге и спутнице жизни

Omnia vincit amor

Я открываю глаза и вижу башни из стали. Я стою на широком проспекте. Город. Город до самого горизонта. Из какой это эпохи? Двадцатый век? Двадцать первый? Эпоха корпораций?.. хм… улыбаюсь, любишь ты темные века, Эмидиус… Справа и слева, вокруг меня, надо мной — башни из стали, зеркальные и из черного стекла и металла; ближайшая, — я стою к ней лицом, — абсолютно черная. Никаких окон, ни щели, гладкая матово-черная поверхность теряется в низких облаках на высоте чуть меньше сотни метров. Основание башни — квадрат — равное расстояние от угла до угла, башня занимает целый квартал; на углах здания перекрестки с неработающими светофорами. Я иду к черному фасаду по растрескавшемуся асфальту. С низкого неба накрапывает дождь: крупные маслянистые капли падают на мой плащ, оставляя грязные разводы на пыльном синтетике.

Город мертв. Ничто не говорит о том, что поблизости есть хоть кто-то живой, хоть какая-то имитация жизни, кроме меня самого… да и в себе я, если быть честным, не очень-то уверен… Я — один из миллионов таких же…

Асфальт крошится под тяжелыми сапогами. Я приближаюсь к зданию. Не вижу ничего, на чем можно сфокусировать взгляд: сплошная черная стена. Я подхожу к стене и протягиваю руку…

Моя ладонь похожа на ладонь мертвеца: огрубевшая кожа растрескалась, обнажив в нескольких местах белесые сухожилия, на большом и указательном пальцах правой руки нет ногтей, — под оставшимися, и вокруг них, забилась грязь. Я пошевелил пальцами: неприятное ощущение. Кажется, если сильно сжать ладонь, кожа треснет и осыплется.

Касаюсь стены. Она теплая. Ладонью, костями, мышцами, суставами, позвоночником, затылком я чувствую низкое гудение. Ощущения здесь обострены до предела, замечаю я, садистам бы здесь понравилось. Я убрал руку — тишина. Двигаюсь вдоль нависающей стены против часовой стрелки… С этой стороны входа нет, — завернув за угол, убеждаюсь, что и с другой — тоже самое: башня представляет собой сплошной монолит. Я должен в нее войти.

(Дождь усилился: потоки воды местами обнажают мраморные плиты, которыми выложен тротуар вокруг башни от скопившегося на них слоя пыли; я накинул на голову капюшон, — осталось осмотреть башню еще с двух сторон.)

Стоп! Хватит ходить кругами. Башня опознает меня как часть системы, но не вступает во взаимодействие, тому причина — коды, которыми я прикрыт. Коды относятся к другим элементам системы. Нужно что-то, что заставит ее отреагировать… Нужна зацепка, маленькая зацепка.

Я проник сюда как один из Его компонентов и потому могу находиться здесь, не опасаясь быть стертым. Коды Администратора, уничтоженного моей первоверсией, оказались отличным «абонементом в первый ряд», но мне нужно за сцену… Я не могу синхронизироваться, и потому даже не знаю точно, держится ли еще блокада (стоит только мне попытаться, и…), но я верю в сражающихся. Моя миссия здесь, я это хорошо понимаю, — «билет в один конец», но цель того стоит.

Нужна зацепка, нужна маленькая зацепка…

Я стою и смотрю на черную стену. Я знаю: я не ошибся, коды верны и я там, где и должен быть. Нужно вызвать реакцию…

А что если открыть тебе — кто я?..

Я долго не мог понять — где я нахожусь. Я лежал на кровати в затемненной комнате, слабый свет проникал сквозь закрытые жалюзи в помещение, выделяя лишь контуры предметов: стол, пару стульев, небольшой шкаф у закрытой двери и плоскую панель телевизора на стене напротив кровати.

Посмотрел на свои руки: ссадины, следы от уколов; потрогал голову — на голове повязка.

Встал с кровати на холодный, кафельный пол, прошел к окну. Хотел было потянуть за веревку… в этот момент сзади, где-то далеко за дверью, раздался истошный вопль. Я отдернул руку: мало ли что… лучше не привлекать к себе лишнего внимания, пока не станет понятно, что здесь происходит.

Я аккуратно раздвинул пластиковые полоски жалюзи и посмотрел в образовавшуюся щель: какой-то то ли сквер, то ли сад… кажется, я на втором или третьем этаже…