Пленники подземного тайника

В дальнем конце коридора Зете открыл дверь и пропустил Шарифа вперед. Тут было намного темнее. Зете включил фонарь. Бросились в глаза узкие рельсы, протянутые посреди пещеры. Они выходили из-под широких двустворчатых дверей и, поблескивая в свете редких ламп, скрывались за поворотом.

Вошли в очень маленькую комнату с железной дверью. Как только стукнула закрываемая дверь, комната вздрогнула и полетела вниз. Лифт! Вот он мягко остановился. Дверь открылась. Они оказались в новой пещере. И первым, кого увидел Шариф, был Рестон.

То ли потому, что Рестон владел немецким языком не в совершенстве, то ли из-за его сильного английского акцента, Шариф понимал его речь с трудом. То, что он сейчас понял, можно было бы перевести так:

— Надо поторопиться со следующей радиопередачей, мистер Зете. Когда думаете выходить наверх?

— Мистер Рестон, — подавленно отвечал Зете, — в последнее время мне очень часто приходилось выходить в связи с приездом Миллера. Считаю, что надо переждать некоторое время. Пусть все успокоится наверху.

— Нет, это очень важное сообщение и не терпит отлагательства. Анализы, сделанные Миллером, показали, что заряды в своем составе имеют посторонние элементы. Однако эти заряды получены по вашим инструкциям и под вашим руководством. И по вашему же указанию я сообщил, что материалы соответствуют инструкции. Я вынужден признаться в недостаточности моего опыта и сделанных просчетах. Поймите, в отрыве от всего мира, в условиях этой пещеры…

К Рестону подошли двое, одетые так же, как Шариф,

— Готово! — один из них кивнул на темное углубление в стене.

Все отошли в сторону и. насторожившись, чего-то ждали. Прошло не больше минуты, и вдруг где-то под землей раздался взрыв. Из темного углубления пахнуло ветром. Пещера долго гремела, как во время грозы.

— Подождем, — сказал Рестон. — Пусть сядет пыль.

— Можете пообедать, — добавил Зете. — Откройте термосы.

Запахло бульоном. Шариф почувствовал, как заныло в желудке.

— Ешь и ты! — сказал ему Зете.

После обеда все надели какие-то маски, чем-то напоминающие противогазы. Такую же маску дали Шарифу. Вместе со всеми он полез в углубление в стене.

Ход был узким и низким. Минут через пять добрались до просторного грота. Он был завален сине-зелеными и зеленовато-желтыми камнями. В воздухе здесь все еще стояла сероватая пыль.

Рестон указал Шарифу на железную тележку и прокричал на ухо:

— Вози эти камни к лифту, — он осмотрел несколько камней, по-видимому, остался доволен, махнул рукой рабочим и скрылся.

Рабочие быстро загрузили тележку.

Трудно, очень трудно было везти тяжелую тележку по узкой, низкой и неровной трубе. Мешала маска. Сперло дыхание. Потели очки, то и дело их надо было протирать. Несколько камней с грохотом полетели на землю.

Шариф поставил фонарь и с трудом забросил камни на тележку. Почувствовал острую боль в руке. Тыльная сторона ладони кровоточила. Рана была неглубокой, но в нее попала едкая пыль. Он поднял руку, чтобы кровь скорее свернулась.

На глазах выступили горькие слезы. Как он проклинал про себя эти камни, ящики, тележку, пещеру, подлых людей, которые жили здесь.

Слезы принесли какое-то облегчение… Но разве слезами поможешь горю? Его ждет больной Махмут. У них есть тайная надежда — Дорога Свободы. Она ждет, чтобы Шариф и Махмут открыли ее.

Шариф протер маску и снова взялся за работу…

АНДРЕЙ СТАНОВИТСЯ ОТКРОВЕННЫМ

Махмут открыл глаза. В «берлоге» пусто и тихо. Значит, Шариф все еще не приходил. Куда его увели?

Махмут хотел подняться и не смог — все тело сковывало бессилие. Во рту было горько и сухо. Он толкнул дверь ногой и громко простонал:

— Пить!..

Скоро он услышал за дверью кашель Андрея.

— Проснулся? А зачем кричишь? — спросил Андрей и поставил на пол кружку с чаем. — Пей!

Чай был еще теплый. Махмут залпом выпил всю кружку.

— Вот обуза! — сердито прохрипел Андрей. — Им только пить да жрать…

Холодной, костлявой рукой он потрогал лоб Махмута.

— Ага, температуры уже нет! — воскликнул он, словно радуясь выздоровлению Махмута, и, помолчав, прибавил: — Кто вас заставил сюда ехать? Эх, вы!.. Здесь не только такие сопляки пропадают, но и взрослые… Еле-еле душа в теле!

— Дядя Андрей, — участливо, совсем по-детски произнес Махмут. — В молодости вы, наверно, были очень крепкий, здоровый?

— Хэсрэт,[5] — вдруг заговорил Андрей по-башкирски, — таких, как ты, кидал десятками одной левой рукой!

Удивленный тем, как правильно Андрей произнес башкирские слова, Махмут приподнялся, внимательно посмотрел на него. Свет падал на Андрея сзади, поэтому лицо его было в тени. Однако нетрудно было понять, что его взволновали какие-то воспоминания.

— Агай![6] Ты — башкир, да?

— Тебе-то что? Не все ли равно?.. Ты же щенок! Дать тебе один раз, и все!.. А я… Меня вели под конвоем. Двое. Вооруженные. А у меня ничего нет. Но… обоих! — У Андрея сжались кулаки, в глазах блеснул диковатый огонек. — Ахнуть даже не успели. А я… Ищи ветра в поле… А когда я добрался до белых!.. Вот была жизнь! Деньги!.. У-у-у! Рестораны! Девушки!.. Тебе такое даже во сне не может сниться…