Пленники Раздора

— Ну, довольно спорить, — произнёс, наконец, Зван. — Надо идти. Если Серый и правда так озверел, то спокойной жизни здесь уже не будет. Я думаю обережников мало и они слабы. Сильный не просит помощи. Сильный берёт, что хочет. Они же обескровлены и отчаялись, раз готовы договариваться с теми, кого прежде истребляли, не задумываясь, — с нами. Да, мы можем не идти на встречу. Вот только, если откажемся, какая будет польза? Серый продолжит нападать на людей, продолжит мучить обережников, если сумеет ещё хоть одного взять в полон. Охотники закроются в городах, чтобы сохранить людей. Сами люди с наступлением не ночи даже — сумерек — будут прятаться по домам. А нам останется или с голоду звереть и дичать, или вместе с Серым без разбору жрать старых и малых, или с места сниматься и уводить Стаю. Но куда уводить? И как кормить? Скажи ему — мы согласны потолковать. Готовы выслушать. А там уже решим, помогать или нет.

Вожак гвоздил словами, а тот, кому вновь предстояло пускаться в путь (на сей раз обратный), слушал, глядя в пустоту. Серый — проклятое семя! Всех взбаламутил! Жили себе и жили, пока этот припадочный не объявился. А теперь, хоть камень на шею и в болото. Тварь дикая.

— Ну что, други? — обвел Зван тяжелым взглядом Осенённых. — Согласны со мной?

Дивен кивнул:

— Если возьмешь, с тобой пойду.

Мирег на другом конце стола вздохнул и признал:

— Ты дело говоришь. Ни прибавить, ни убавить. Как скажешь — так и поступим. Выбор невелик. Или идти против Серого, или против Цитадели. С какой стороны ни взгляни — отовсюду мертвечиной прёт и кровью пахнет.

Остальные согласно закивали.

Только Грозд спросил негромко:

— А если Цитадель не слаба? Если она хитра? Может, и сил у них в достатке, и мечей? Может, хотят всего лишь узнать, сколько нас тут? Рассорить промеж собой, а потом накрыть одним ударом?

Вожак горько усмехнулся:

— Тот, у кого сил в достатке, не позволил бы Серому веси рвать безнаказанно, одну за другой. Припомни‑ка, когда такое было, чтобы несколько деревень да за одно лето? И уж точно, сильный не дал бы мучить обережников и не подсылал бы к нам Славена, чтоб вызывал потолковать.

Грозд задумался, а потом медленно кивнул:

— Твоя правда.

— Славен… — негромко сказал Зван.

— А? — встрепенулся посланник.

— Ляг, отдохни. На тебе лица нет. Весь серый. Скоро уж увидитесь, не изводись так. Ясну‑то не тронут. Она для них — своя.

Ответом ему стала горькая усмешка.

Вожак на это лишь сочувственно развел руками: