Пленники Раздора

— Ну, не хочешь, не иди, — целитель захлопнул дверь, но не успел сделать и шагу прочь, как створку снова принялись терзать острые когти, обладательница которых требовательно и обиженно завыла.

— Тьфу ты, пропасть! — выругался крефф и снова отворил. — Чего тебе надо? Я спать хочу. Молоко у тебя есть. Нагулялась. Что вопишь?

Но она снова отбежала на несколько шагов и обернулась, идём, мол, надоел языком трепать.

Ихтор выматерился, однако подхватил с лавки полушубок и отправился следом. Кошка бежала впереди, то и дело оглядываясь — идёшь или отстал?

— Иду, иду…

Она фыркнула, давая понять, что думает о его расторопности. А уже через десяток шагов обережник догадался — Рыжка ведет его в Башню целителей. Вот что за напасть с ней?

Перед дверью лекарской кошка остановилась и громко мяукнула. Ихтор толкнул створку, пропуская спутницу вперед, сам вошел следом.

— Наставник! — из соседнего кута выскочил обрадованный появлением старшего Любор. — А я уж не знаю, что и делать. Еле дышит девка-то. И вся ледяная. Как покойница. Сердце едва трепещет…

Крефф подошел к лавке, на которой лежала без памяти Светла и пощупал холодный лоб. И правда, как бы не пришлось Донатосу поутру упокаивать девку, когда навестить придет.

Выуч тем временем частил:

— Дохала, чуть всё нутро не выплюнула, я её салом волколачьим стал натирать, а она как кинется блевать, как давай метаться, вон, рубаху мне порвала, — юноша кивнул, указывая подбородком на разорванный ворот и оцарапанную до крови кожу под ним. — А потом, как проблевалась, ничком повалилась и захолодела вся, будто сосулька. Я уж и очаг развел пожарче, и в одеяло меховое её закутал, всё одно — чуть дышит и холодная.

— Дай погляжу, — отодвинув послушника, Ихтор опустился на край лавки.

Рыжка обеспокоенно крутилась в ногах обережника, пока он водил мерцающей ладонью над телом скаженной.

— Да что ж с тобой такое! — зарычал лекарь, поняв, что Сила, которой он пытался пробиться к Светлиной хвори, уходит в девку, как вода в потрескавшийся кувшин. Вроде льётся, вроде наполняет, а глядь — снова пусто.

— Ты не мучайся со мной, не надо… — тихо-тихо прошептала вдруг юродивая.

Обережник с удивлением заглянул только что почти мертвой девке в глаза и подивился тому, какой покой отражался в прежде смятенном взгляде.

— Не надо… — Светла выпростала тонкую прозрачную ладонь из-под одеяла и мягко погладила Ихтора по запястью, утешая, прося не терзаться понапрасну. — Каждой твари живой свой срок отмерян. Ни прибавить его, ни убавить…

Рыжка зашипела из-под скамьи, зафыркала, почему-то ударила креффа лапой, будто призывая не сидеть сиднем, а хоть что-то делать. Однако, поняв, что делать человек ничего не собирается, вновь прыгнула на едва вздымающуюся грудь хворой девушки. Скаженная с трудом подняла трясущуюся руку, погладила кошку по голове и прошептала:

— Ласковая… кто жизнью изуродован, цену состраданиям знает…

В ответ Рыжка жалобно мяукнула, и стала тыкаться лбом Светле в подбородок, мол, вставай, хватит! Нам мышей ещё ловить, черепки собирать, шишки искать…

Но блаженная улыбнулась слабой угасающей улыбкой и закрыла глаза, снова впав в беспамятство.

Ихтору, которому выуч уже подал тёплый липовый отвар с мёдом — напоить девку, от досады захотелось побиться головой об каменную стену лекарской.

Рыжка глядела с укором, дескать, что же ты, а ещё целителем зовешься…

Вот только не мог обережник распознать диковинную хворь, а не можешь распознать, как вылечишь? Хуже бы не сделать. Хотя… куда уж хуже? Но ведь не глядеть равнодушно, как помирает дуреха? Для того он столько лет тут учился, а потом сам учил, чтобы дать человеку сгинуть, словно скотине, так и не распознав, что стряслось. А если завтра вся Цитадель от этакого недуга сляжет? Что делать? Хранителям молиться и в бубен стучать?

Второй раз за недолгое время он оказался не годным помочь в телесной скорби. Сначала Дарине, а теперь Светле.

Девки молодые мрут, а ему, уроду, всё ничего, никакая хворь и зараза его не берут. Только в глаз единственный, словно песка насыпали, а голова туманится от боли.

Любор притащил из читальни новый ларец со свитками:

— Наставник, может, тут поискать? Жалко девку. Так мается. Да и понять надобно, в чём дело-то.

Хорошим Любор целителем станет. Дар в нём ярко горит, ум к знаниям тянется и душа живая — на помощь отзывчивая.

Трещал светец, шуршали старые свитки, целитель задумчиво тёр обезображенную глазницу, скользя глазами по неровным строчкам, кошка спала, свернувшись клубком, у него на коленях.

А потом в окно заглянуло солнце и стало понятно, что ночь завершилась, но ответа на вопрос — от чего лечить Светлу — так и не сыскалось.

Ихтор сложил свитки обратно в ларец и, как был одетый, подложив под голову мешок с сушёным клевером, повалился на свободную лавку в смотровой. Хоть пару оборотов подремать, пока выучи не собрались.

Рыжка улеглась в голове креффа, отчего со стороны казалось, будто обережник натянул меховую рыжую шапку. Так они и сморились — за оборот до того, как проснулась, готовясь к новому дню, Цитадель.

26