Пленники вечности

— Бронированный кулак, — сквозь зубы ответил назгул, борясь с желанием грязно отругать эльфий-скую принцессу, — сокрушит твою светлую головушку, равно как и наши, если мы начнем «рассыпаться» в незнакомых лесах. Это тебе, Дрель, не Лориен какой-нибудь. Это Ливония, край топей, буреломов и мелких озер. Если прижмут к болоту — крышка. А времени на разведку…

Тут он запнулся и попытался почесать в затылке, тронул шлем, вяло улыбнулся и сорвал его с головы.

— Вообще-то, — протянул ангмарец, — следует немедля отправить верховых искать лазейку. Все же сподручнее уходить всем вместе или двумя-тремя группами. Россыпью мы потеряемся в этой глуши.

— А вот это уже дело, — поддакнул Шон. — Припугнуть ливонцев и заставить их развернуться — мысль толковая. В полном доспехе они за нами не угонятся. Сняться под утро и драпануть — великолепно. Создать почин для разрыва дистанции. Отдохнули маленько — и будет. А про конный разъезд — так это тебя прямо сам папа Сау просветлил. Давно пора. И почему горцы этим давно не занялись.

— Они из сечи не вылезают, фланги наши прикрывают, — возразила дотоле сидевшая тихо Майя. — Да и все боковые дозоры на них. Так что придется самим суетиться.

Дрель заглянула в назгульские глаза, прочла в них ответ на невысказанный вопрос и провозгласила:

— Мы вдвоем и отправимся. Все равно с меня толку мало, а без начальства вам сподручнее драпать.

На том и порешили.

Ранним утром эльфийка и глава Легиона, взяв у горцев двух рысаков, тронулись в путь. В полной тишине снимался лагерь, а Шон изготовил, горстку своих людей и немногочисленных конников для ложной атаки.

— Кого мы не досчитаемся, когда нагоним колонну? — грустно спросил назгул.

— Лучше и не думать. — Дрель поплотнее запахнулась в плащ и пришпорила лошадь. — Главное сейчас тропку найти боковую.

Каждый из них знал, что придется кем-то пожертвовать.

Ведь ливонцы, потеряв соприкосновение с отрядом, тут же ринутся на поиски. Людей у них хватит, да и местное население, по большей части, относится к ним лояльно. Станут искать боковые тропинки и окольные пути.

И найдут, разумеется. Кучка храбрецов должна будет выполнить для Легиона ту же роль, что он сам выполнял для отряда Репнина — на время приманить к себе преследователей.

Но эту тему с обоюдного и молчаливого согласия они не обсуждали.

Рейд оказался удачным. Попетляв среди озер и болотистых проплешин в ткани лесов, они нашли несколько вполне приличных тропок.

— Телеги с ранеными не пройдут, — отметил назгул. — Придется им в седлах трястись. Но тут уж ничего не попишешь.

На обратном пути они, чтобы ускорить продвижение, вылетели на широкую тележную дорогу, ведущую вглубь центральной Ливонии, и тут как раз и напоролись на недавно поставленный немцами дозор.

Сумбурный монолог Дрели на германском наречии, ландскнехтский доспех и пластырь на щеке помогли им избежать большой беды.

— Все только и талдычат, — прокомментировал назгул, — про «немецкий порядок». А у них такой же бардак, как у наших.

— Ну, вот и нет. Видел — только встали на дороге, а уже отхожую яму вырыли, дровишки заготовили, кашу варят.

— А службу завалили, — ухмыльнулся назгул. — За что честь им и хвала, псам ливонским.

Осторожно выехали они к мелкой «фронтовой» речушке, с ливонской стороны.

Она была уже покинута, впрочем, как и восточный берег. Дымились едва залитые водой кострища, пятная зелень черными проплешинами, одиноким обломком кораблекрушения торчала среди камышей разбитая телега.

А у самой воды ондатры и еще какая-то лесная мелочь суетились возле мертвых тел.

Дрель спрыгнула с коня и с замирающим сердцем побежала мимо трупов, боясь увидеть знакомые лица. Назгул ссутулился в седле и мучительно пытался сообразить, удалась ли их простенькая хитрость, или ливонцы смяли и растоптали отряд.

Вскоре лицо его просветлело — он заметил характерно взъерошенный мох.

Треугольные вмятины почти правильной формы, вытянувшись в линию, бежали вдоль воды от лесистого пригорка к песчаному мысу.

Такие следы оставляют нижние края тяжелых щитов ливонской пехоты, когда та выстраивает несокрушимый строй. Оборонительный!

— Выходит, Шон, — сказал он в пустоту, — напугал ты их. Хвала тебе, ирландец.

И тут он услышал горестный вой эльфийки. Назгул спешился и поспешил к ней, сторонясь тронутых зверьем немецких тел.

Возле мертвого горца он помедлил — почудилось, что тот шевелится. Но то была всего лишь игра светотени.

Дрель, вся в тине, тащила из воды мертвое тело одного из шоновых ратников. Кольчуга его оказалась буквально изорванной копьями, шлем страшно помят, но лицо, на котором застыло вечно удивленное выражение, казалось мертвенно-прекрасным, словно лик статуи. Каким-то чудом ни хищники, ни сталь, ни тина не коснулись черт ирландца.

— Там второй, — промямлила эльфийка, оттолкнув готовую помочь руку назгула. — За корягу ногой зацепился.

Ангмарец вскоре подтащил еще одно тело, потом с угрюмым остервенением принялся обшаривать берег. Вскоре к нему присоединилась и Дрель, которая не переставая ревела и грязно материлась.