Пленница

— Можешь. Дорогой, ты все можешь! Ведь я в твоей власти и сопротивляться у меня нет возможности. Так что смелее переходи от слов к делу. Подсаживай меня на наркотики, подсыпай мне в сок какое-нибудь сонное зелье. Но прежде подумай о том, что за свои слова надо уметь отвечать… Все, генацвале! — Тамара легонько хлопнула ладошкой по столику. — Довольно об этом! Давай заключим договор: ты больше ни разу не заводишь разговор о постели, я никогда не возвращаюсь к вопросу о своей дальнейшей судьбе. Договорились?

— Договорились, — вдруг ослепительно улыбнулся Монучар.

Если бы при этом можно было прочитать его мысли!

Свое слово Моча сдержал. При этом продолжал регулярно навещать Тамару по вечерам, был любезен и предупредителен, не отказывал ей в маленьких просьбах, интересовался ее успехами в изучении французского и освоении компьютера. Даже несколько раз дарил ей цветы. Частично обновил ее гардероб, дополнив его дорогими вещами, приобретенными явно не в сэконд-хэнде и не на рынке.

«Генацвале опять настоящая душка, — удивлялась Тамара. — Неужели таким образом он рассчитывает вернуть мою любовь? Добиться того, чтобы я опять возжелала его?»

И однажды она не удержалась и напрямую задала этот вопрос Монучару:

— Ответь, только честно: это действительно так? — Моча слегка улыбнулся и покачал головой.

— Нет, Тома. Ты ошибаешься. Я никогда, за исключением единичных случаев, не испытывал к тебе полового влечения. В этом плане ты мне абсолютно не интересна. У меня есть женщина, к которой меня, действительно, тянет. Которую я люблю. И почти каждый вечер, выходя от тебя, я сразу же еду к ней.

Тамара с удивлением отметила, насколько, оказывается, ей неприятно слышать об этом.

«Вот так. Оказывается, ничто не проходит без следа. Всегда остается рубец. А Монучар молодец! Сумел сравнять счет. Сумел отыграться за то, что два раза подряд отшила его по полной программе».

— Тогда не понимаю, — сказала она. — Какого черта тебе надо держать меня здесь, тратить на меня деньги, рисковать тем, что эта история откроется и тебя привлекут к уголовной ответственности? Не проще ли вышвырнуть меня вон? Или убить?

— Говоришь, убить? Или вышвырнуть? — хмыкнул грузин. — Нет, расставаться с тобой еще рано. Но, возможно, когда-нибудь я всерьез это обдумаю. А пока буду держать тебя здесь, тратить на тебя не такие уж грандиозные деньги и рисковать тем, что на меня могут наехать менты. Потому, что привык к тебе, Тома. И уже не представляю без тебя этого дома. Считай, что ты стала неотъемлемой частью его интерьера.

— А ты циник! Злобный напыщенный циник!

— Ты права, милая. Порой я, и правда, становлюсь злобным напыщенным циником… Когда-то я был к тебе очень привязан, теперь — куда меньше. Но все равно продолжаю заботиться о тебе по инерции. Вот если эта инерция когда-нибудь сойдет на «нет»… — многозначительно недоговорил Монучар. Помолчал с пару секунд и великодушно позволил: — А пока живи, Тома.

…Однажды он заявился к Тамаре утром, когда она проводила очередную тренировку. Достал из холодильника бутылочку «Пепси», привычно устроился в своем кресле.

— Сегодня ты в неурочный час, генацвале, — заметила девушка, не прекращая легкой пробежки на «беговой дорожке».

— Лучше оставь в покое эту «дорожку» и исполни мне парочку своих военных танцев, — попросил Моча.

— Легко.

Минут сорок Тамара отрабатывала удары по каучуковому болванчику и проводила «бой с тенью». Потом, отдыхая, села на шпагат напротив Монучара и, бросив на него взгляд исподлобья, хитро спросила:

— Всё никак не пойму, как это ты не боишься заходить в клетку к пантере, которая в любой момент может шутя разорвать тебя на куски и вырваться на свободу?

— Почему же? Боюсь. Я постоянно нахожусь в напряжении. Но как же приятно это щекочет нервы! С другой стороны, я знаю, что ты разумная девушка и отлично понимаешь, что, дальше входных дверей дома ты не уйдешь. Тебя остановит охрана.

— Что-то за два с лишним года ни разу не видела ни одного из твоих хваленых секьюрити.

— Это одно из отличительных качеств хороших охранников — умение быть незаметными. — Моча поднялся из кресла и направился к двери. — Спасибо, Тома, за представление. Вообще-то, я зашел предупредить, что мне надо срочно уехать из города.

— Пока, дорогой, — безразлично пробурчала Тамара и вернулась на «беговую дорожку».

…На этот раз Моча пропал на одиннадцать дней. Тамара уже начала всерьез беспокоиться. Холодильник стремительно пустел, и она впервые за два последних года снова задумалась о перспективах смерти от голода.

Когда Монучар, загорелый и, похоже, весьма довольный жизнью, появился на пороге, Тамара не могла скрыть своей радости.

Но в сентябре 1994 года опять наступил перелом в их отношениях. Как всегда, не утруждая себя объяснением причин, Монучар почти перестал навещать Тамару по вечерам. Все чаще он заходил лишь для того, чтобы занести продукты, видеокассеты и дискеты и, прихватив пакет с мусором, сразу же удалиться. Порой без всякого предупреждения он не появлялся у своей пленницы на протяжении трех, а то и четырех дней.

В тот вечер он так и не пришел.