Пленница

Отец продолжал беззлобно подтрунивать над младшим братом. Мама, буквально следуя совету своего супруга, не обращала на дядюшкины визиты никакого внимания и, когда тот в очередной раз появлялся у них, демонстративно, даже не предложив гостю чаю, удалялась в зимний сад или спальню.

На майские праздники дядя решил ввести в бой тяжелую артиллерию и заявился в гости в паре со своей громоздкой Светланой Петровной.

— Скромная семейная вечеринка, — торжественно объявил он, когда все собрались за накрытым к чаю столом, — это же замечательно! Странно, что мы никогда не делали этого раньше. Знаешь, братишка, нам надо взять этот вопрос на контроль и собираться здесь вчетвером регулярно.

«"Вчетвером", — покоробило Тамару. — Меня не считают. Опять я для этой надменной твари пустое место».

— Вчетвером так вчетвером, — поднялась она из-за стола. — Извините, что навязалась в вашу компанию. — И она решительно отправилась к себе.

Что гости, что родители, растерявшись, не произнесли ни слова. Лишь минут через десять к ней в комнату пришла расстроенная мать. Она сказала:

— На дураков обращают внимание лишь еще большие дураки. Думаешь, я в восторге от этой компании? Надутая дамочка и недоношенный идиот, который не следит за своим языком…

— Переношенный.

— Что? — не поняла мама.

— Я говорю, переношенный. На три недели.

— М-да… Слышала бы ты, как его сейчас отчитывал папа. А этот поганец не смог сказать ни слова в ответ. По-моему, ничего до него, не дошло… Может быть, ты вернешься за стол? Они скоро уйдут.

— Вот когда уйдут, тогда и вернусь.

— Не буду настаивать. И, честно сказать, — призналась мама, — я тоже сейчас предпочла бы заняться своими делами вместо того, чтобы сидеть с этой парочкой и поддерживать светскую беседу. Но ничего не попишешь, отец чересчур щепетильно относится к родственным узам. Ну, я пойду, дочка, — обреченно вздохнула мама.

Но надолго Тамару одну не оставили. И следующей парламентершей снизу к ней в комнату явилась не кто иная, как Светлана Петровна. Вошла и молча принялась обозревать постеры, которыми была обклеена стена над диваном.

«Не мешало бы научиться стучаться, прежде чем вваливаться, толстуха», — хотела сварливо заметить Тамара, но сдержала себя. Уткнулась взглядом в маленький телевизор, который ей заменял монитор, и принялась активно орудовать джойстиком, гоняя по зеленому полю беленький шарик. Незваная гостья тяжело топталась у нее за спиной.

— Вот что скажу тебе, девочка, — наконец решила она нарушить затянувшееся молчание. — То, что ты сейчас устроила за столом, иначе как склокой не назовешь. А коли ты проявляешь свой склочный характер уже в таком юном возрасте, то что ждать от тебя, когда подрастешь?

«А почему тебя это заботит? — молчала Тамара, уткнувшись в экран телевизора. — Скажи уж прямо, решила прочитать мне нотацию. Расквитаться за то, что утерли нос твоему недалекому муженьку».

— Я проработала в школе шесть лет, и, поверь, это достаточный срок, чтоб насмотреться на всяких гордячек и хамок.

«Я хамка? Приглядись повнимательнее к мужу».

— И, вообще, тебе не кажется, что это неуважительно с твоей стороны, когда я, взрослая женщина, педагог, стоя разговариваю с тобой. А ты не удосужилась не только подняться, но продолжаешь сидеть ко мне спиной и занимаешься своими делами?

«Не кажется! Потому, что я тебя сюда не звала и выслушивать твою болтовню не желаю. — Тамара резко отодвинула джойстик и, встав, послушно развернулась к Светлане Петровне. — Что дальше?»

— И, будь так добра, измени выражение своего лица. Извини за грубость, но ты слишком соплива, чтобы так смотреть на меня. И чтобы выказывать неприязнь к своему дяде. Сначала добейся чего-нибудь в жизни, прежде чем начинать судить взрослых.

«А чего добился твой муженек, — хотелось сказать это вслух. Но Тамара упорно молчала. — Закончил почти три курса института? Провел полгода в дурдоме? Закодировался от пьянства? Не дает прохода отцу со своими дурацкими грандиозными прожектами?!

— Ты меня слушаешь?

— Да, — кивнула Тамара.

— Вот что: я настоятельно рекомендую тебе немедленно спуститься вниз и принести извинения дяде.

— Нет!

— Что «нет»? — встрепенулась Светлана Петровна.

— Пусть дядя сейчас найдет в себе мужество, отпросит амбиции и поднимется сюда принести мне свои извинения.

— Что?!! — Светлана Петровна ошарашенно замерла посреди комнаты.

— И вообще покиньте немедленно комнату. Я не намерена у себя дома выслушивать ваши нотации.

— Ишь, как затворила, — пробормотала дядюшкина сожительница. Она была откровенно растеряна. Не ожидала такою отпора от тринадцатилетней соплячки.

— Не я начала разговор. И вас сюда не звала. — Тамара, больше не обращая на толстуху внимания, устроилась за компьютером. — Можете жаловаться на меня моим родителям, — зло процедила она и, надев наушники, нажала на кнопку на магнитоле. Светлана Петровна перестала для нее существовать.

Дядин эксперимент с применением тяжелой артиллерии окончился пшиком, никаких денег у отца он так и не выклянчил, а инспектриса пушкинского РОНО больше у них в гостях не появлялась.