Пленница

— Это твой шанс, Розетта. Ты должна им воспользоваться. Я заставлю тебя им воспользоваться.

— Но я так хочу остаться с тобой, Саймон. Я хочу этого больше всего на свете.

— А я хочу, чтобы ты была в безопасности. Это так просто.

— Нет, это очень тяжело.

— Ты позволяешь чувствам возобладать над здравым смыслом. Завтра ты об этом пожалеешь. В посольстве тебя ждет удобная постель. Там сочувственно выслушают твою историю и окажут необходимую помощь. Скоро ты будешь дома.

— А ты останешься здесь!

— Да, — коротко ответил он. — А теперь я отведу тебя в посольство. О Розетта, не смотри на меня так. Я забочусь о тебе. Тебе подвернулась уникальная возможность. Такое случается раз в жизни. Ты не имеешь права повернуться спиной к собственной удаче. Просто ты измучена, физически и морально. Ты сама не понимаешь, что ты сейчас чувствуешь. Позже ты сможешь лучше оценить свое состояние. А сейчас ты должна идти. Я очень тебя прошу. Я должен заботиться только о себе. Уже это будет достаточно сложно. Но я выкручусь… если буду один.

— Ты хочешь сказать, что я буду тебе обузой?

Он заколебался, но потом посмотрел мне прямо в глаза.

— Да, — ответил он.

И я поняла, что должна уйти.

— Для тебя так тоже будет лучше, Розетта, — мягко произнес он. — Я тебя никогда не забуду. Быть может, когда-нибудь…

Я молчала и думала, что уже никогда не смогу быть счастлива. Мы с ним слишком… сроднились.

Он взял мои ладони в свои руки и привлек меня к себе. На несколько мгновений мы замерли.

А потом мы вместе вышли из этой мемориальной церкви и направились к воротам посольства.

Особняк Трекорн

Спустя всего несколько дней я перешла из фантастического мира в мир реальности. Меня изумило то, как меня приняли в посольстве. Мне даже почудилось, что девушки довольно часто попадают в кораблекрушение, а затем в руки пиратов, которые продают их в гарем. А я-то считала свой случай чуть ли не уникальным.

Официально пиратство было упразднено почти век назад, но моря продолжали бороздить представители этого гнусного ремесла; могущественные властелины, как и сотни лет назад, содержали многочисленные гаремы, скрытые от любопытных глаз за высокими стенами и охраняемые высокими плечистыми евнухами. Официально многие пережитки ушедших времен порицались, но на самом деле они никуда не исчезли.

Посольство представляло собой маленький анклав, кусочек Англии в чужеземном окружении, и, едва переступив порог, я почувствовала, что вернулась домой.

С меня спешно сняли мои иностранные одеяния, предоставив мне более традиционную для англичанки одежду. Меня подробно обо всем расспросили, и я изложила всю свою историю. В посольстве знали о гибели «Звезды Атлантики» и о том, что после ее крушения мало кому удалось выжить. Мне пообещали немедленно связаться с Лондоном. Я рассказала, что спаслась благодаря помощи одного из матросов, как нас прибило к какому-то острову, с которого нас сняли корсары, продавшие затем в рабство. О том, что Саймон бежал из рабства вместе со мной, я промолчала. В моих словах никто не усомнился.

Мне предстояло провести некоторое время в стенах посольства. Меня осмотрел врач, пожилой англичанин. Он был очень ласков со мной и предписал полный покой. Я должна была отдыхать и помнить о том, что мне уже ничего не угрожает. Он также задал мне несколько вопросов. Я рассказала ему, как мне повезло найти в гареме друзей, что помогло мне избежать насилия. Мне показалось, что, услышав это, он вздохнул с облегчением. Он также отметил, что, судя по всему, мое здоровье не пострадало, но я должна быть очень осторожна. Последствия таких испытаний могли проявиться значительно позже. Если я желала поговорить о пережитом, он был к моим услугам, но в любом случае мои желания святы.

Я много думала о Саймоне. Да и не могла иначе. Окружающие обращали внимание на мою задумчивость и, по всей вероятности, объясняли ее тем, что я не могу забыть о пережитых ужасах.

Более того, я не могла не думать о гареме, о том, что там происходит, о реакции Рани, обнаружившей, что вместо Фатимы из гарема вышла я. А ведь исчезла не только я, но и Саймон. К счастью, наш побег был делом рук старшего евнуха, а уж он сумеет позаботиться, чтобы поскорее замять эту историю. В том, что Рани разозлится не на шутку, я не сомневалась, но даже она вынуждена считаться со старшим евнухом.

Я думала и о Николь. Она по-царски расплатилась со своим долгом, как она его называла, и я страстно надеялась, что за добрые дела ее также ожидает вознаграждение, и ей удастся сохранить расположение паши как к себе, так и к своему сыну.

Но я этого уже никогда не узнаю. Все эти люди покинули мою жизнь так же неожиданно, как и вошли в нее.

Временами мне трудно было поверить в то, что я действительно на свободе. Неужели я скоро буду дома? Неужели я буду вести жизнь обычной английской девушки? — изумленно спрашивала я себя. Я знала, что всегда буду благодарна людям, которые помогли мне без потерь пройти через этот необычайный период моей жизни, хотя, обретя свободу, я потеряла Саймона.

* * *