Пленница

— А потом мы приступим к «Графу Монте-Кристо».

— Я не знаю, как выразить свое изумление!

— Не насмехайся. Если бы ты знал Кейт, ты бы понял, какой это большой успех. Мне кажется, что я ей нравлюсь.

— Что в этом необычного? Ты многим нравишься.

— Но они — не Кейт. А вообще это все так увлекательно, Лукас. Меня заинтриговал этот дом. За этим всем что-то стоит.

— Ты опять об убийстве.

— Но там действительно произошло убийство. Мне кажется, что подобные события накладывают свой отпечаток и на место, где они произошли, и на живущих там людей.

— Теперь я понимаю, что тебя так заинтересовало. Рассказывай, что тебе удалось обнаружить?

— Ничего… или, скорее, очень мало.

— Ты часто видишь несравненную Мирабель?

— Время от времени.

— И она в самом деле так неотразима?

— Она очень красивая. Мы ее встретили, помнишь, когда овцы загородили дорогу. Ты не можешь не признать, что это необычайная женщина.

— Хм.

— Я общаюсь с ней только как гувернантка. Она всячески дает мне понять, что очень довольна мной. Похоже, что до меня ни одной гувернантке не удавалось призвать к порядку ее дочь. Теперь же она почти нормальный ребенок. Хотя это оказалось совсем нетрудно. Она с самого начала знала, что я не нуждаюсь в этой работе, и я пригрозила уйти, если она будет создавать мне серьезные проблемы. Удивительно, какая сила кроется в безразличии.

— Я это всегда знал. Именно поэтому я делаю вид, что нынешние обстоятельства моей жизни мне совершенно безразличны.

Я облокотилась о стол и пристально посмотрела ему в лицо.

— Да, Лукас, я это заметила. И еще я заметила, что на самом деле они тебе далеко не безразличны.

— Ты права. И прежде всего я не могу равнодушно смотреть на то, как ты себя губишь. Меня это просто возмущает. По этому вопросу мне не удается даже изобразить спокойствие. Расскажи мне об этих людях. Они хорошо с тобой обращаются?

— Безупречно. Я могу отлучаться, когда захочу, и, как видишь, располагаю лошадью. Для меня выбрали просто замечательную лошадку, гнедую кобылу по кличке Золотце.

Я рассмеялась. Мне так приятно было сидеть рядом с Лукасом.

— Замечательное имя.

— Обладательница имени тоже замечательная. Леди Перривейл подчеркивает, что они не относятся ко мне как к обычной гувернантке. Я ведь профессорская дочка и все такое. Эта ситуация напоминает мне о том, как в нашем доме появилась Фелисити.

— Только у нее ученица была получше.

— Милая Фелисити. Мы сразу подружились, с первого же дня.

— Ты ей уже сообщила о своих подвигах?

— Еще нет. Я ведь здесь совсем недавно. Я ей напишу. Вначале я хотела привыкнуть к своей новой роли. Я рассказала тебе о Мирабель, о молодой леди Перривейл. Есть ведь еще старая леди Перривейл. Но я думаю о ней как о Мирабель, потому что именно так ее называли в газетах. Она очень любезна, как и сэр Тристан.

— Значит, ты и с ним познакомилась.

— Это было очень мимолетное знакомство, но именно он предложил мне лошадь. И меня будут изредка приглашать на званые обеды.

— Прерогативой юных гувернанток является выравнивание численности гостей за столом… особенно если мероприятие не является особенно важным.

— Меня могут пригласить и по важному случаю. Они хотят пригласить к обеду тебя и Карлтона. Они откладывают приглашение из-за смерти Терезы.

Я заметила, что в его глазах вспыхнул интерес.

— Так значит, нас с тобой пригласят вместе?

— Ты же приедешь, если они позовут, правда, Лукас?

— Можешь не сомневаться.

— Карлтону уже легче?

Лукас приподнял плечи.

— Я не думаю, что он когда-нибудь оправится от этого удара. Мы, Лоримеры, очень верные создания.

— Бедный Карлтон. Я так ему сочувствую.

— Я чувствую себя виноватым. Ты помнишь, что я ему завидовал? Я даже говорил себе: «Почему у него всегда все хорошо? Почему я искалечен, а он продолжает наслаждаться безмятежным существованием?» А теперь ему намного хуже, чем мне. У меня искалечена нога, а он потерял самого важного в его жизни человека. Мне бы хотелось ему помочь, но я не знаю как.

— Быть может, спустя какое-то время он женится.

— Это было бы лучше всего. Ему нужна жена. Без Терезы он чувствует себя совершенно потерянным. Но это, разумеется, если и случится, то не сейчас. А пока Трекорн — очень унылое место. Если бы ты вернулась, это помогло бы рассеять тоску.

— А дети… Они счастливы? — спросила я.

— Они слишком маленькие и не умеют долго горевать. Насколько я знаю, они все еще вспоминают маму и иногда плачут… но потом забывают о своем горе. Добрая, милая нянюшка Крокетт творит настоящие чудеса, но я все равно не могу простить ей всю эту затею. И зачем ей это понадобилось?

Он пристально смотрел на меня, и я почувствовала, что мое лицо заливает краска.

— Я не верю, что у тебя нет каких-то особых мотивов, — продолжал он.

«Объясни все и немедленно, — говорила я себе. — Ты не имеешь права водить его за нос».

И все же я не могла ему ничего сказать. Я не имела права распоряжаться чужой тайной.

Помолчав немного, он произнес: