Пленница Белого замка

Напоенная ароматом ночной фиалки и дурмана ночь окутывает прохладным покрывалом. Как хорошо после удушающей дневной жары, когда только толстые стены Замка спасают от разъяренного солнца. Густая пена облаков закрывает небо, и лишь темнота царит над землей. Ласковая, уютная. Ветер холодит лицо, теребит волосы и, кажется, что сама ночь несет меня на упругих крыльях.

Это немного напоминает скачку.

Конь мчится, не разбирая дороги. Глухо стучат копыта о твердую землю, из высокой травы то взлетает потревоженная перепелка, то порскает напуганный заяц. Ветер хлещет по щекам, дергает за распустившиеся волосы, рвется с плеч развевающийся плащ.

Откуда-то сбоку слышится ликующий вопль брата. И такой же крик вырывается из моей груди. Я захлебываюсь ветром, задыхаюсь от восторга и пришпориваю коня. Быстрее, быстрее! Я — ветер, я — птица, я — буря!

Я мечтала тогда о крыльях, глупая! Я взвилась бы под облака и ринулась вниз, чувствуя, как живот закручивает тугим узлом. А теперь, когда мечта исполнилась, нет желания играть в догонялки с совами. И я быстро, но аккуратно лечу к Замку. От ночи осталось меньше половины, а утром рано вставать.

Осторожный стук прогнал сон. Я резко села в постели, нащупывая кинжал. Испуганный возглас привел меня в чувство.

* * *

Посреди комнаты стояла Бээс и что-то мне говорила. Слуги уносили лохань. Как они вошли? Я оставила дверь открытой? Да, верно, даже не проверила, задвинут ли засов. Плохо.

Кивнула, успокаивая служанку, дождалась, пока все выйдут, и тихо подошла к двери. Замок казался надежным. На всякий случай подперла дверь табуретом. И поплотнее закрыла ставни.

Ночь прошла спокойно. Сны больше не тревожили, только темная, душная пустота. Проснулась с гудящей головой. Соскочила с кровати и прежде, чем умыться, распахнула окно.

С третьего этажа хорошо видно небо. Еще густо-синее, не расставшееся с ночью. Солнце уже проснулось и начало рисовать. Высветлило темноту, зачернив облака, и обвело их золотом. Потом, добавив киновари, залило алым черепичные крыши. Медные шпили засверкали, салютуя дневному светилу.

Вода из глиняного кувшина смыла остатки сна. Я оделась, заплела волосы и спрятала их под платок. Неподобающий убор для незамужней. Но кто выпустит девушку одну из дома? Мужняя жена — другое дело.

В зале толпился народ. Постояльцы торопились позавтракать, прежде чем их засосет болото бесконечных забот. Купцы, странствующие подмастерья, наемники. Даже два рыцаря. Для них в уголке соорудили отдельный стол, положив на козлы широкую доску. Хозяин гостиницы сам прислуживал знатным господам, но оруженосцы то и дело оттесняли его, перехватывая блюда и гоняя за очередным кувшином вина или пива. Сами рыцари редко прикладывались к кружкам, зато оруженосцы себе в этом удовольствии не отказывали.

Поняв, что хозяину некогда, я поискала местечко за длинным столом. Протиснулась между чавкающим толстяком и тощим жрецом. Интересная парочка. А если еще добавить к ней меня… Хорошая шутка получилась, жаль, оценить некому.

Все же соседство не слишком приятное. Толстяк ел по-свински, громко чавкал, роняя на грудь пережеванную еду. Я отвернулась. Жрец кислым видом жевал кусок черного хлеба и луковицу, запивая водой. Такое соседство у кого угодно аппетит перебьет. Кроме меня. После земляных червяков, склизко извивающихся на языке, мне уже ничего не страшно.

Бээс поставила передо мной тарелку. Я приступила к еде. Мясо хорошо жевалось, луковки оказались в меру горькими, а хлеб — свежим. Завтрак удался.

Рыцари уже ушли. Хозяин освободился, и я обратилась к нему за советом:

— Скажите, уважаемый, как удобнее добраться до Исагера?

— Прежде почитай корабли каждый день уходили. Нынче — редко. Пираты бесчинствуют. Теперь мало желающих идти. Разве что прибыль большая будет. Но вы поищите в порту, может, кто из купцов и собирается.

— Благодарю.

Надо имя его узнать. А то все хозяином про себя кличу, нехорошо получается. Неприятно.