Пленница босса мафии

Я перекатываю между рукой и столешницей металлический шарик, глядя на сладкую парочку Бирн-Кеннеди.

– Китайцы хотят поделить территорию заново, ― говорит Бирн, сверля меня своими глазками-пуговками, заплывшими жиром и мешками под глазами.

– Я в курсе,― отвечаю спокойно. ― Что предлагаете?

– Я бы отправил им самое жесткое послание, которое только может быть. Мы уже играли в эту игру, и узкоглазые проиграли.

– Не сказал бы, что они потерпели поражение, Картер, ― отвечаю на сказанное Кеннеди. ― У них немало интересных мест, которые я с радостью отдал бы в распоряжение кому-нибудь из вас. Например, сауны в Нью-Йорке. Или пара отличных борделей в Бостоне. Или даже нарко-точки здесь, в Дублине. Да хватает хороших кормушек.

Бирн активно кивает. Его глаза загораются, и в своей тупой башке он наверняка уже загребает золото толстыми и короткими пальцами, похожими на сосиски. Гребет под себя, передавая мне пару монет на откуп.

– Я с вами согласен. Надо немного проредить их территорию, мистер Фоули, вы правильно мыслите.

Конечно, правильно с твоей алчной колокольни. Только ты не в курсе моих договоренностей с китайцами, которые уже ждут вас, чтобы начинить свинцом.

– Вот и хорошо, что согласен. Тогда вы оба согласитесь с моей тактикой. Я не хочу войны с китайцами.

Кеннеди давится воздухом и смотрит на меня так, как будто я предлагаю ему пожертвовать мне своего первенца.

– В каком смысле? Да они же фактически в открытую объявили нам войну, заявив во всеуслышание, что собираются ободрать вас, как липку.

– Господа, не надо так возбуждаться, ― спокойно осаживаю ретивых помощников. ― У меня свои мотивы не развязывать войну. Вы привыкли к тому, что в большинстве случаев О'Салливан действовал нахрапом. Приходил, с боем отбирал и уходил подсчитывать потери и приобретения. Я веду другую политику и буду требовать, чтобы с ней считались не только в моей организации, но и в других. Потому что мое мнение, ― я резко поднимаю и припечатываю тяжелый шар к столу так громко, что мои помощники дергаются, ― имеет вес!

– Я не говорю, что… ― слегка севшим голосом начинает Кеннеди, но я его прерываю. Взглядом и словами.

– Завтра вы едете на встречу с китайцами.

– Нам нельзя на мирную встречу, ― отвечает Бирн. ― Мы по неосторожности…

– Убили дочь главы? Я в курсе. Но в этой смерти виноваты не вы, а ее отец, который своими руками подвел ее под пулю. Так что отбрасывайте сомнения в сторону. Завтра в одиннадцать утра их глава ждет вас на переговоры.

– А…

Я знаю, что Бирн хочет спросить. Почему я сам не поеду? Но не спрашивает, потому что знает, что я расценю это как дерзость.

–А на кой хрен мне все вы, если я лично буду ездить на встречи и улаживать важные вопросы?

Я прищуриваюсь и осматриваю их поплывшие от возраста и дурного образа жизни лица. Ни один не решается посмотреть мне в глаза.

– Завтра, ― я поднимаюсь, оставляя шар на идеально сбалансированном столе. ― В одиннадцать. И принесите мне в клювах приятный бонус от вашей встречи. ― Я показываю на них пальцем. ― И никакой войны. Услышали?

– Да, мистер Фоули.

Наконец спохватившись, что я уже секунд тридцать на ногах, а они сидят в моем присутствии, Бирн и Кеннеди быстро вскакивают и кивают своими тупыми бошками.

– Вот и отлично. Буду ждать вас с отчетом. Хорошего дня, господа.

Я застегиваю пуговицу на пиджаке, поправляю лацканы и, не пожимая им руки, удаляюсь в дом. Я обещал Мишель провести этот вечер с ней.

Я обнаруживаю жену в библиотеке. Она соорудила целую конструкцию из книг, каких-то веток и чашки с кофе на столике, который перетащила к подоконнику, и теперь крутится вокруг него, щелкая затвором фотоаппарата. Потом что-то поправляет, сосредоточенно хмурится, перекладывает предметы и снова оценивает их через объектив. Она такая красивая и расслабленная в эту минуту. Всегда. Но сейчас Мишель выглядит особенно живой и счастливой. Я застываю у входа в библиотеку, навалившись плечом на дверной проем и сложив руки в карманы, и наблюдаю за ней несколько минут.

– Привет, ― произношу негромко, чтобы не напугать.

Мишель медленно разворачивается с улыбкой, наводит на меня объектив и делает снимок. И еще один. Я улыбаюсь шире. Не люблю фотографироваться, но готов позировать для нее, только бы видеть вот это счастливое выражение на ее лице. Она подходит все ближе и каждый шаг делает снимок. Я устаю от этого.

– Убирай фотоаппарат. Мишель, прекрати снимать.