Пленница былой любви

Я огляделась вокруг. Что следует забрать? Я посмотрела на тяжелый гобелен, который во вторник притащила к Амалю на работу. «И как это мне такое пришло в голову?! – спрашивала я с возмущением у самой себя. – Мне ведь это не нужно. Мне ничего не нужно, только добраться до дому. Гобелен должен остаться, а вместе с ним и шафран».

Часы, несомненно, нужны. А бижутерию можно будет по дороге поменять на наличные деньги. Я положила украшения в сумку вместе с ночной рубашкой Махтаб и сменой белья для себя. Махтаб упаковала печенье и кукурузные хлопья, а также несколько книг в свой школьный ранец, и мы были готовы, ожидая только сигнала.

Около шести позвонил Амаль.

– В семь вы должны быть готовы.

Оставался только час. После многих дней, недель, месяцев оставался только час! Я чувствовала себя, однако, неподготовленной. «Милосердный Боже! – молилась я. – Что я делаю?! Прошу тебя, не покидай нас. Прошу тебя, храни мою девочку, что бы ни случилось».

В десять минут восьмого приехал Амаль с двумя мужчинами, которых я никогда прежде не видела.

Нельзя было терять ни минуты. Я помогла Махтаб надеть манто, сама надела свое, а лицо почти полностью закрыла чадрой. Она была как нельзя более кстати.

Я повернулась к Амалю, и от него не ускользнуло мое сильное волнение.

– Вы уверены, что действительно хотите осуществить это? – спросил он.

– Да. Я хочу ехать, – подтвердила я. В его глазах я увидела слезы.

– Я правда люблю вас обеих, – сказал он. Потом он обратился к Махтаб:

– У тебя чудесная мама, береги ее.

– Я буду беречь ее, – торжественно обещала она.

– Я бесконечно благодарна вам за то, что вы сделали для нас, – голос мой дрожал. – Я верну вам эти двенадцать тысяч долларов, как только доберусь до Америки.

– Все хорошо, – сказал он.

– Я знаю, вы делали все это от чистого сердца, – добавила я. – Я должна отблагодарить вас.

Амаль посмотрел на мою девочку.

– Единственной благодарностью и платой для меня будет улыбка Махтаб, – сказал он.

Потом он отодвинул край чадры и осторожно поцеловал меня в щеку.

– А сейчас в путь! – скомандовал Амаль.

Вместе с Махтаб и молодым человеком мы вышли из квартиры.

Он подвел нас к машине неизвестной марки. Я забралась в салон и посадила Махтаб на колени. Мы двинулись в густеющие сумерки пятничного вечера, навстречу неизвестности. «Свершилось! – думала я. – Удастся или нет? Удастся только тогда, если на то будет воля Божия. А если он не захочет, значит, его приговор был иным». Но, когда мы продвигались среди сигналящих машин, кричащих водителей и гневных, возмущенных пешеходов, я не могла поверить, что Бог желал бы для нас такой жизни.

Мы ехали около получаса. Внезапно водитель резко затормозил, сделал крутой поворот и поехал по узкой улочке.

– Поспешите! – лаконично приказал мужчина.

Мы вышли и нас сразу же втолкнули на заднее сиденье другой машины. Для вопросов не было времени. Вслед за нами в машину вскочили еще несколько незнакомых людей, и мы помчались дальше.

Я стала присматриваться к нашим спутникам. Мы с Махтаб сидели за водителем, мужчиной лет за тридцать. Рядом с ним сидел парнишка лет двенадцати, а ближе к дверям – мужчина постарше водителя. На заднем сиденье расположилась девочка, по виду ровесница Махтаб, одетая в дождевик, рядом с ней женщина. Они разговаривали по-персидски слишком быстро, чтобы я могла понять, но догадалась, что это семья.

Мы все составляли одну семью! И в этом наша сила.

Кто были эти люди? Что они знали о нас? Собирались ли они бежать?

Водитель гнал машину на запад, за город. На окраине Тегерана мы остановились у контрольного поста полиции. Инспектор заглянул в машину, направляя дуло карабина в наши лица, но увидел типичную иранскую семью, которая в пятницу вечером покидает город. Он махнул нам рукой.

Женщина пыталась завязать со мной разговор, переплетая английские слова с персидскими. Откуда ей было знать, что мы американки? Но она явно знала это. Я делала вид, что не понимаю, а вскоре закрыла глаза, будто задремала. Махтаб спокойно спала.

От Амаля я знала, что Тебриз находится на расстоянии четырехсот пятидесяти километров от Тегерана, а оттуда было еще около ста пятидесяти до границы. Пассажиры, успокоившись, спали на своих местах, а ко мне сон не приходил.

Украдкой одним глазом я посматривала в окно, чтобы увидеть, как далеко мы уехали. Часы отсчитывали бесконечные секунды. Я прикинула, что при такой скорости с каждой минутой мы приближаемся почти на два километра к границе.

После полуночи, где-то между Зиаабадом и Зенджаном, водитель стал притормаживать. Машина остановилась около маленькой придорожной кофейни. Попутчики жестами приглашали меня зайти, но мне не хотелось рисковать: а вдруг меня там кто-нибудь поймает? Показав на спящую у меня на коленях Махтаб, я дала понять, что мы останемся в машине.

Семья зашла в кофейню и сидела там целую вечность. Я завидовала Махтаб: когда спишь, время проходит быстрее. Если бы можно было закрыть глаза, заснуть и проснуться в Америке!